– Нас такому в школе не учат, значит, ты где-то вычитал это заклинание.
Разговор неминуемо заходит в тупик, я чувствую это по себе и вижу по лицам Рона и Невилла: они смотрят на отвернувшуюся Гермиону так, словно хотят ментально передать ей мысль о том, чтобы она притормозила.
– Вариант «в библиотеке» не подходит? – мрачно цежу и смело встречаю предвзятый взгляд подруги. Я тоже умею прожигать людей взором (это, конечно, не касается Снейпа), так что Гермиона быстро сдаётся, и разговор исчерпывает сам себя.
Мы расходимся по своим делам: Гермиона хочет немного побыть в библиотеке, с которой её познакомила Андромеда. Подруга утверждает, что нашла там кое-что интересное, но ей необходимо уточнить одну деталь, прежде чем поделиться находкой с нами. Я говорю ребятам, что буду в своей комнате: всё ещё чувствую слабость и постоянное желание принять горизонтальное положение. Друзья тоже выглядят уставшими, хотя стараются этого не показывать, и я беру с них обещание не ломать голову над неразрешимыми загадками. Парни соглашаются и уходят в комнату Рона, видимо, желая поболтать и хоть как-то отвлечься от всего, что происходит.
Поднявшись в свою комнату, я достаю из чемодана книжку по окклюменции и, устроившись на застеленной кровати, погружаюсь в чтение. Правда, мысли, то и дело возвращающиеся к своеобразной перепалке с Гермионой, не дают покоя. Дело в том, что я согласен с подругой, хоть ни за что в этом не признаюсь. Мне действительно неоткуда знать подобные тёмные заклинания. Я очень хорошо помню ощущения, захватившие меня, когда Питер корчился в муках. Ярость в дуэте с безумным удовлетворением, наслаждением чужой болью. Ещё тогда я понял, что это – не моё, я не способен испытывать нечто подобное. Это принадлежит Реддлу, его части души внутри меня. Получается, при определённых условиях она, как вирус, может захватить власть над моим разумом, и даже не представляю, что будет, если вовремя не остановиться. Что касается заклинания – почему бы вместе с чертами характера Тома мне не передалась часть его знаний? Такое вполне возможно.
Неизвестно сколько времени проходит до момента, как я слышу приглушённый хлопок входной двери на первом этаже. Закрыв книгу, я надеваю очки, которые за ненадобностью снял во время чтения (хотя не прочитал даже двух страниц), и вылетаю из комнаты. Стремительно спустившись по лестнице, попадаю в длинный коридор, в конце которого замечаю Сириуса и Андромеду: они как раз вешали мантии на вешалку, когда мой топот привлёк их внимание.
– Проснулся, наконец, – улыбается Андромеда, вперёд Сириуса проходя по узкому коридору. Я послушно стою на месте, не двигаясь, пока она оттягивает ворот моей футболки, чтобы осмотреть затянувшиеся раны. Андромеда довольно кивает, я благодарю её, а в следующий миг оказываюсь заключённым в объятия крёстного.
– Хоть кое-кто и просил, чтобы я не ругал тебя, но всё равно скажу: Гарри, ты так меня напугал! – Сириус гладит меня по макушке, а я незаметно прикрываю глаза и сглатываю ком в горле. Кажется, скоро чувство вины станет привычным явлением.
– Раз тебе сказали, значит молчи, – наигранно недовольно бурчит Андромеда, расцепляя руки крёстного за моей спиной, и я коротко усмехаюсь, когда он подчиняется. Впрочем, веселье быстро проходит, так и не успев начаться, потому что я вспоминаю, откуда они только что вернулись.
Видимо, вопрос буквально написан на моём лице, раз Андромеда кивает в сторону гостиной. Она располагается на одном из диванов, Сириус присаживается на подлокотник, а я замираю напротив камина, не в состоянии сидеть на месте. Первой начинает говорить Андромеда: она распутывает шнуровку на высоком воротнике кружевного болеро, из-за чего не имеет возможности видеть перемены в выражении моего лица.
– Думаю, друзья уже рассказали тебе, что Орден топчется на месте. Море разногласий не позволяет прийти к единому решению: кто-то за то, чтобы мы приняли предложение Реддла, а кто-то, как Дамблдор, настаивает, чтобы мы как можно скорее нашли способ уничтожить крестражи.
– О каких крестражах может идти речь, когда у нас в запасе меньше трёх дней? – я изумлённо восклицаю и встречаю поддержку во взгляде Сириуса. Он скрещивает руки на груди и стучит носком туфли по паркету, что свидетельствует о раздражении.
– В том-то и дело! Однако директор ничего не хочет слышать. Собрание закончилось ничем: все разошлись, а нас Альбус попросил проследовать за ним.
– И где вы были? – осторожно спрашиваю, хотя догадываюсь, что услышу в ответ.
Андромеда справляется со шнуровкой: отложив болеро на противоположный край дивана и оставшись в чёрном платье из тяжёлого бархата. Собрав пушистые волосы, она отбрасывает их на спину резким жестом, так и сквозящим неприкрытым недовольством.
– В Хогвартсе. Видимо, Дамблдор решил, что там он имеет большую власть, чем здесь, – волшебница кривит губы, не соглашаясь с данным утверждением, – он хочет, чтобы я и Сириус отправились во Францию к Николасу Фламелю, с которым Альбусу всё-таки удалось договориться.
Они смотрят на меня, а я пытаюсь понять, в чём подвох, как вдруг догадка озаряет сознание, и я в неверии мотаю головой:
– Только не говорите, что он посылает вас за чем-то, что позволит уничтожить крестражи.
Андромеда согласно мычит, а Сириус разводит руками в сожалении.
– Не в наших силах противостоять ему, – крёстный отходит к окну и, спрятав ладони в карманах брюк, печально смотрит на серое небо.
– Но ведь это ещё большее безумие, чем то, что совершил я вчера вечером! – перевожу взгляд со спины Сириуса на лицо мрачной Андромеды, но не нахожу поддержки. Шумно выдохнув, начинаю мерить шагами пространство перед камином, судорожно подбирая убедительные доводы. Внезапно находится единственный и самый весомый, я резко останавливаюсь и в ужасе прижимаю ладонь ко лбу:
– Если мы хотя бы попытаемся уничтожить крестражи, Реддл мгновенно почувствует это, и тогда нам точно конец! Тогда мы можем забыть о его предложении.
По лицу Андромеды проносится тень какого-то вопроса, но что-то останавливает её от озвучивания, Сириус оборачивается и сужает глаза в подозрении:
– Ты хочешь принять его предложение?
Я провожу костяшками пальцев по губам и честно признаюсь:
– Не знаю.
Крёстный хочет ещё что-то сказать, и по его виду ясно, что это «что-то» будет не очень приятно для меня, но в этот момент из коридора доносится трель колокольчика на входе. Андромеда покидает диван и выходит посмотреть, кто пришёл, и я, недолго думая, следую за ней.
Хорошо освещённый коридор являет нам прибывшего Снейпа: он оборачивается на звук открывшейся двери и кивком приветствует меня и Андромеду. Она прислоняется плечом к косяку и терпеливо сцепляет пальцы в замок, очевидно, желая переговорить с профессором. Меня внезапно посещает желание оказаться подальше от чужих взоров, хоть я всеми силами пытаюсь не думать о том, что избегаю взгляда одного конкретного человека. Быстро прощаюсь с Сириусом, который не понимает причины резкой смены моего настроения, но сославшись на усталость, я буквально взлетаю на второй этаж.
Бесцельно промаявшись десять минут в своей комнате, чуть не лишаюсь дара речи, когда на покрывале прямо из воздуха материализуется маленький прямоугольный конверт. Я подхватываю письмо со знакомой подписью и уже хочу надломить печать, но останавливаю сам себя.
Надо рассказать о нём остальным.
К моему искреннему удивлению, гостиная оказывается пуста, когда я врываюсь туда на всех парах. Странно, меня не было около десяти минут, а от трёх волшебников не осталось и следа. Смутившись, уже спокойным шагом прохожу на кухню и обнаруживаю там Снейпа: он стоит возле кухонного стола и заваривает себе чай. Он поднимает на меня взгляд как раз тогда, когда я успеваю отлепить язык от нёба.
– Только что получил, – произношу как можно более беззаботно, помахав письмом.
Отставив сахарницу, Снейп без лишних вопросов приближается ко мне и внимательно наблюдает за тем, как я надламываю печать. Как только я отгибаю загнутые края пергамента, мы синхронно меняем положение так, чтобы оказаться плечом к плечу. И вновь я удивляюсь: