– Поверьте, все, кого вы перечислили, уже не те, что были восемнадцать лет назад, – с горечью подмечает он и принимает бокал. Пригубив напиток, Блэк качает головой, будто подтверждая худшие догадки, тени от которых мелькают во взгляде Горация.
Я весь превращаюсь в слух, осторожно покосившись на Снейпа: он задумчиво щурится, и, кажется, происходящее способно рассказать ему гораздо больше, чем мне.
Тем временем, Регулус делится с профессором последними новостями: грея в ладони бокал, он слегка наклоняет голову вперёд, отчего волна угольно-чёрных волос закрывает ярко выраженные скулы.
– Как вам известно, Том действительно продолжил обучение в Албании, но я не смог поехать с ним: мир слишком велик и интересен, чтобы останавливать свой выбор на одной стране. Наши пути разошлись, но мы не прекращали переписку – до тех пор, пока семь лет назад странная идея не посетила его голову. Как следовало ожидать, он решил поделиться ею со мной, тем более остальные, с кем он так тесно общался, в том числе и мои сёстры, не поддержали его. Конечно же, я не мог ему отказать. Профессор, если бы я тогда знал, что задумал Том…Мы встретились здесь, в Англии, в 1989 году.
Далее Регулус подробно рассказывает о том, что Реддл предложил ему обрести бессмертие и продемонстрировал первый крестраж – змею, доказывая тем самым, что его задумка реальна. Реакция Блэка очевидна: шок и недоверие, сомнение, хотя доказательство было более чем очевидным.
– Он был на грани отчаянья, – напряжённо вздыхает Регулус и одним движением опрокидывает остатки коньяка, отчего складывается впечатление, будто он вновь переживает те события. Гораций, обеспокоенный и поражённый историей, подливает в его бокал ещё напитка. – Том так и сказал: «Меня предали абсолютно все. Остался только ты». Что я мог на это ответить? Передо мной стоял друг, лучший и самый близкий. Том был ближе, чем родной брат Сириус. Том, с которым нас объединяла всепоглощающая страсть к новым открытиям и знаниям. Том, ступивший на столь опасный путь. Что кривить душой, мы увлекались тёмной магией, но никогда не опустились бы до убийства ради бессмертия, потому что то и другое – противоестественно.
– Ты же не согласился? – уточняет Слизнорт, и мы со Снейпом взволнованно переглядываемся.
Регулус отрицательно качает головой и осушает второй по счёту бокал. Откинув голову на спинку дивана, он некоторое время молчит, глядя в потолок, и всё во мне переворачивается от любопытства, пока волшебник не заговаривает вновь:
– Я не смог уйти, так же как забыть идею отговорить его, попытаться переубедить. Том откуда-то узнал про города, в которых отмечена самая большая концентрация тёмных сил, и загорелся желанием побывать там. Я отправился вслед за ним, и мы на время забыли обо всех разногласиях: видимо, ему было достаточно того, что я был рядом. Моя ошибка заключалась в уверенности, что им ведёт исключительно научный интерес.
– Что же произошло? – Гораций отставляет бокал, когда я медленно обхожу диван, чтобы лучше видеть лицо Регулуса. Снейп выглядит так, будто уже обо всём догадался, хотя я тоже уверен в том, что услышу дальше.
– Он тайно создал новый крестраж и спрятал его в одной пещере в Праге. Я был в ярости, и наши «войны» возобновились, но всё было тщетно: мне не хватало уверенности покинуть его, а Том… даже не представляю, что вело им. Он был уже не тем человеком, каким я знал его, изменился в худшую сторону, хотя иногда случались проблески былого светлого разума. Возможно, именно это держало меня: вера в то, что не всё потеряно. Мы оказались во Франции, и вновь я не смог уследить за ним. Так появился третий крестраж. Однако Том внезапно пошёл на уступки: он обещал спрятать его так, что никто не сможет отыскать, и забудет про него. Либо предлагал мне собственноручно уничтожить медальон, но я не смог. С одной стороны, это была опасная, злая вещь, с другой – часть души Тома. Я не нашёл в себе силы поднять палочку.
Сделав паузу, Регулус покидает диван и, пройдя мимо нас, останавливается возле камина. Облокотившись на полку, он сжимает пальцами виски и продолжает упавшим голосом:
– Турин был последней остановкой – Том появился там для того, чтобы создать последний крестраж. Он поставил меня перед выбором: либо я с ним, либо без него. Я больше не мог оставаться с ним…
Регулус вновь замолкает и, кажется, надолго. К счастью, Гораций придумывает, как разрядить обстановку: он приглашает бывшего студента на кухню, куда левитирует продукты, и ставит чайник на плиту. Когда на обеденном столе появляются две чашки с чёрным чаем и блюдо с вишнёвым пирогом, а заботливая рука Слизнорта добавляет пару ложек ароматного ликёра в чай, к Регулусу возвращается способность говорить:
– Хоть он и обещал, что отпустит меня, я был уверен: это не так. Не знаю, был ли он способен на убийство лучшего друга, проверять не хотелось. Дело даже не в том, что я так сильно цеплялся за жизнь – конечно, цеплялся, но истинная причина заключалась в другом. Никто, кроме меня, не способен вразумить Тома. Я осознавал это так же чётко, как то, что он на этом не остановится.
– Что ты предпринял? – взволнованно интересуется Гораций, размешивая ликёр в чае, пока Блэк перекладывает кусочек пирога на блюдце.
– Инсценировал собственную смерть. Не спрашивайте, как, – он предупредительно выгибает брови, заметив вспышку шока во взгляде волшебника, – главное, он поверил. И не только он: Сириус, Нарцисса, Андромеда – все без исключения. Это было лучшее решение и давало мне поистине безграничные возможности в наблюдении за Томом.
Слизнорт делает глоток, морщась от, очевидно, слишком большой порции ликёра, и окидывает Регулуса быстрым взглядом.
– Тогда почему я вижу тебя, и вижу только сейчас, в девяносто шестом году? Что-то случилось?
Ложка, занесённая над кусочком пирога, замирает в руках Блэка.
– Случилось. Пророчество, говорящее о пришествии могущественного тёмного мага и мальчике, который сможет его остановить. Да-да, вы не ослышались, именно мальчике, – уточняет он, видя замешательство на лице старшего волшебника, – родившемся на исходе седьмого месяца шестнадцать лет назад: в год, когда могущественный маг ступил на путь тёмной магии.
Так вот почему именно эта дата: тысяча девятьсот восьмидесятый год. Год моего появления на свет и второй год пребывания Реддла в Албании.
Они переглядываются, и Гораций опускает чашку на блюдце. Он касается усов кончиками пальцев и произносит тоном, неожиданно похожим на особенный тон Дамблдора, когда тот говорит мудрыми словами:
– Всё в мироздании уравновешено, и на всякое зло обязательно находится лучик добра, пускай, слабый и не внушающий особого доверия, но неизменно указывающий путь к спасению. Думаю, этот мальчик станет путеводным маяком для всех нас.
Картина залитой солнечным светом кухни начинает рябить, пока не растворяется в сизом тумане, и мы не выныриваем из чужого воспоминания, пролившего свет на истоки длинной и запутанной истории.
Позже, когда все собираются на кухне, Нарцисса, Андромеда и Барти раскрывают остальные тайны.
Мы ошибались, считая, что предатель всего один. Их четверо, и каждый появляется в разное время. Всё начинает Регулус: после того, как Реддл совершает нападение на меня и лишается телесной оболочки, Блэк появляется во Франции на пороге Андромеды. Поделившись знанием о крестражах и взяв с двоюродной сестры обещание не раскрывать тайну своей лже-смерти, он посещает Прагу, Лион и Турин, проверяя, на месте ли крестражи, в то время как Андромеда отправляется в Англию. Она пробует найти общий язык с Нарциссой, с которой не общалась много лет, но все попытки бесполезны.
– Я просто не хотела слушать, – вздыхает Нарцисса, с сожалением взглянув на сестру.
Недоверие Нарциссы играет отрицательную роль: Том возрождается, а Орден заходит в тупик, не представляя, как победить Реддла, который выстраивает хитроумный план по поимке главного «виновника» всех событий, то есть меня. Ему не составляет труда выманить меня из Норы, и Барти весьма наглядно демонстрирует выполнимость данной задачи, вот только Том не может прибегнуть к помощи Авады Кедавры, зная, что я, по сути, своеобразный крестраж. Он мог выкрасть меня, но велик шанс того, что Орден доберётся до его убежища прежде, чем Реддл найдёт способ, как отделить свою душу от моей. Фактически, он заходит в тупик, и Регулус с Андромедой используют эту заминку в своих целях.