Ворманн остановился и посмотрел куда-то в сторону, обшаривая глазами пустой участок двора как раз посередине между окном Кэмпфера и ногами сержанта. Значит, Остер даже не сомневается, что начальник эсэсовцев тоже жив.
- Что вы такое говорите, сержант? Как они могли это сделать?
Остер растерянно заморгал.
- Я точно не знаю... но солдаты верят. По крайней мере мои солдаты... То есть, я хотел сказать, НАШИ солдаты... Они все верят. Ведь в конце концов здесь каждую ночь кого-нибудь убивали. Кроме сегодняшней. А евреи приехали как раз вчера вечером. Может быть, они что-то нашли в книгах, которые мы откопали?..
- Возможно. - Ворманн открыл дверь задней секции и взбежал по лестнице на второй этаж.
Добравшись до комнаты штурмбанфюрера, он с трудом перевел дыхание и хотел уже постучаться, как дверь внезапно открылась. Навстречу ему вышел живой и невредимый майор.
- Клаус! - с притворной радостью воскликнул он. - А мне как раз послышалось, будто кто-то сюда идет. - Он поправил на груди черную кожаную портупею и кобуру на бедре. Убедившись, что форма в порядке, эсэсовец шагнул в коридор.
- Рад тебя видеть в полном здравии, - сдержанно улыбнулся Ворманн.
Кэмпфер, потрясенный такой явной ложью, бросил строгий взгляд в его сторону, а потом посмотрел на Остера.
- Ну что, сержант, кто же на этот раз?
- Простите, не совсем понял вас.
- Я спрашиваю, кто умер? Кого убили сегодня. Один из моих или ваш? Я требую, чтобы еврею и его дочери показали труп и чтобы они...
- Извините, господин майор, но этой ночью никто не умер.
Кэмпфер в изумлении поднял брови и перевел взгляд на Ворманна:
- Никто? Это правда?
- Если мой сержант доложил так, то этому вполне можно верить.
- Значит, мы победили! - Кэмпфер сжал руку в кулак и гордо выпрямился, став от этого на целый дюйм выше. - Мы победили!
-, Что значит "мы"? Объясните мне, ради Бога, что, по-вашему, "мы" для этого сделали?
- Ну как же, нам ведь удалось прожить целую ночь без потерь! Я же говорил, что если держаться стойко, то победа будет за нами и мы одолеем эту чертову тварь!
- Ну, допустим, стойко держаться вам на этот раз удалось, - сказал Ворманн, с осторожностью подбирая слова. Сейчас он просто наслаждался собой: Но скажите на милость, если знаете, что же так подействовало на эту тварь? То есть, что именно охраняло нас всю эту ночь? Я должен знать наверняка, и тогда, отдавая приказы, смогу позаботиться о том, чтобы и следующей ночью это чудо опять повторилось.
Весь восторг Кэмпфера и чувство собственной значимости испарились так же внезапно, как и возникли.
- Давайте навестим этого еврея, - буркнул он и, оттолкнув в сторону сержанта и Ворманна, первым направился к лестнице.
- По-моему, это сразу должно было прийти вам в голову, - заметил капитан, неторопливо следуя за эсэсовцем.
Едва они вышли во двор, Ворманну показалось, что он слышит слабый женский голос, доносящийся из подвала. Он не мог разобрать слов, но интонация была взволнованной. Потом звуки усилились. Женщина пронзительно кричала, и было похоже, что она сильно испугана.
Ворманн бросился к входу в подвал и там увидел дочь профессора Кузы теперь он вспомнил, что ее зовут Магда. Она была грубо прижата к стене, свитер и .блузка разорваны и спущены с плеча, так что обнажилась небольшая белая грудь. Один из солдат СС прильнул к этой груди, в то время как девушка отчаянно колотила его, пытаясь вырваться.
На секунду Ворманн отшатнулся при виде этого зрелища, но в следующий миг уже спешил вниз по лестнице. Солдат был так сильно увлечен женской грудью, что не заметил, как Ворманн подошел к нему почти вплотную. Стиснув зубы, капитан изо всех сил ударил насильника ногой в правый бок. Это ему даже понравилось наконец-то представился случай избить хоть кого-то из этой пакостной своры. С большим трудом он удержал себя от дальнейших побоев.
Солдат взвыл от боли и развернулся, готовый дать сдачи любому, кто окажется за его спиной. Но увидев, что перед ним стоит офицер, он растерянно опустил кулаки, хотя в глазах еще блуждало сомнение: стоит с ним связываться или нет?
Сердце Ворманна бешено колотилось. Он даже хотел, чтобы солдат сейчас набросился на него. Капитан ждал и при первых же признаках нападения готов был выхватить свой "парабеллум". Но солдат одернул китель и замер. Ворманн посмотрел на Магду. Она уже оправила на себе одежду и прикрыла рукой разорванный свитер. Потом выпрямилась, подошла к своему обидчику и неожиданно с такой силой влепила ему пощечину, что, застигнутый врасплох, он пошатнулся и чуть не упал со ступенек. Однако вовремя успел схватиться за стену и не потерял равновесия.
Девушка выругалась по-румынски, но выражение ее лица достаточно ясно передало содержание непонятных Ворманну слов. Высоко подняв голову, она гордо прошла мимо капитана, неся в руках свой котелок. Вода в нем почти наполовину расплескалась.
Ворманн повернулся к солдату.
- Ваше имя?
- Рядовой Лийб, герр капитан. Из группы штурмбанфюрера Кэмпфера.
- И давно у вас завелась привычка к насилию?
Молчание.
- То, что я только что видел, - это входит в ваши обязанности?
- Но она всего-навсего еврейка, господин капитан.
Тон солдата явно указывал на то, что таким объяснением можно оправдать любые действия в отношении этой девушки.
- Вы не ответили на мой вопрос, рядовой Лийб! - Терпение у Ворманна кончалось, - Входит ли изнасилование в ваши служебные обязанности?
- Никак нет. - Ответ был лаконичен.
Ворманн приблизился к солдату и сорвал с его плеча автомат.
- Вы будете отбывать двухнедельное наказание, рядовой Лийб...
- Но, господин капитан!..
Ворманн увидел, что солдат смотрит куда-то мимо него. Однако ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто стоит за его спиной. Поэтому он не прервал свою речь:
- ...за то, что оставили свой пост. Сержант Остер определит вам дисциплинарное взыскание. - Он замолчал и повернулся к лестнице, на которой стоял побелевший от ярости Кэмпфер. - Если, конечно, у майора не заготовлено для вас какого-нибудь особого наказания.
В принципе на этом этапе Кэмпфер мог и вмешаться, поскольку каждая группа солдат подчинялась своему командиру, а майор находился здесь по приказу высшего руководства. К тому же он был старшим по званию. Но именно в этой ситуации он ничего поделать не мог. Отпустить рядового Лийба означало простить солдату то, что он посмел самовольно оставить свой пост. А ни один офицер не смог бы публично позволить себе сделать такое. Кэмпфер оказался в ловушке. Ворманн вовремя оценил весь расклад, "и теперь факты были на его стороне. Голос майора звучал строго.