Лис двинулся вперёд наугад, как будто надеялся встретить по пути какую-нибудь разумную идею. Мышцы ломило, но он упрямо шёл по болоту, невзирая на накатившую дурноту. В сумраке показалось, что слева мелькнула тропинка. Лис, игнорируя лужи, повернул, пробился сквозь бурелом и остановился на сухом пригорке. Перед глазами развернулась прикрытая ночной сенью рощица. Тени стволов распластались на земле жутковатыми зигзагами.
В спине появилась неприятная дрожь. Лис судорожно оглянулся. Никого. Рощица впереди поманила тихим шуршанием лиственных крон. Под ногами сухая земля. Остаться здесь, в относительном комфорте или идти дальше, надеясь, что за уродливыми деревцами появится долгожданная опушка?
Пока он размышлял, в носу защекотал отчётливый дух псины. Лис оцепенел. Собака или волк? Слух уловил ритмичное дыхание. Запах усилился: мокрая шерсть, зловонный смрад из пасти и диковатый страх. Лис осторожно оглядел кустарник, но никого не рассмотрел в темноте.
Если собака, значит охотник рядом. Если волк, авось удерёт. И юноша громко крикнул в лес:
– Эй, там!
Зверь не шевелился.
Лис отчаянно вслушивался в ночь. Ни шагов, ни треска сучьев. Получается, зверь один. И голос его не спугнул.
– Опаньки, ядрён-батон! Ты откуда тут взялся?
Лис подскочил. Сердце выдало сумасшедшую чечётку, и кровь ударила в голову так, что в глазах забегали искры.
Человек совершенно бесшумно приблизился к юноше и обошёл вокруг, точно рассматривал музейный экспонат.
– Как вы меня напугали, – не своим голосом выговорил Лис.
– О, это я могу! – тот засмеялся. – А ты, это, сынок, разве видишь меня?
– Вижу, – запнувшись, ответил парень.
Бесшумный незнакомец почесал лохматую седую голову и цокнул.
– Опаньки.
Лис справился с бурным дыханием и в свою очередь рассмотрел собеседника. Дед как дед. Клетчатая рубашка, грубая безрукавка, брезентовые штаны и высокие резиновые сапоги. Лицо крупное, морщинистое, чуть помятое, но взгляд трезвый, даже бодрый. Сизый нос-картофелина – этакий индикатор объёмов принятого вовнутрь алкоголя – лихие усы и трёхдневная щетина. На вид деду было к семидесяти, но Лис сбросил пяток на специфический деревенский образ жизни. В целом мужик казался крепким, как бывалый охотник.
– А где ваша собака? – ляпнул Лис.
– Что, боишься пёсика? – мужичок расплылся в хитрой улыбке. – Ай-ай, а ведь большой мальчик… Погодь-ка, – улыбка исчезла, и её место заняло неподдельное удивление. – Ты как собаку учуял?
– Носом, – огрызнулся Лис. Беззлобная ирония деда ему совсем не понравилась.
– Опаньки. Значится, ты меня увидел, а мою Галку унюхал?
Лис собрался с духом и пошёл в атаку.
– Ваша собака прячется вон в тех кустах, – он махнул рукой на заросли. – Я её не боюсь. Это она меня боится. Она одичала одна.
– Опаньки… – дед сурово сдвинул густые брови.
– Никакие не «опаньки». Ты призрак. Но я тебя вижу и слышу, потому что я сын Огненного Змея, хранителя царства, кое в народе зовут «Тридесятым».
– Ух…
Блазень мгновенно оказался в десятке метров от собеседника.
– Постой, дед, не уходи, – Лис пошёл за призрачным охотником.
Под ногой угрожающе хлюпнуло, и он запоздало понял, что впереди трясина.
– Эй, Болотник, – он посмотрел на застывшего деда и попятился. – Брось свои штучки! Меня не проведёшь.
Хотя – Лис это понимал – Болотник почти добился успеха: ещё шаг, и жертва ухнула бы в прожорливую топь. Со всеми предосторожностями юноша вернулся на сухую гриву и сел под деревом. Глаза горели от усталости, в затылке стучала кровь, но слабость он упрямо не признавал.
Пыхтение из кустарника переместилось ближе к человеку.
– Галка! – спокойно позвал Лис, дабы продемонстрировать болотнику свою лояльность.
Собака на полусогнутых выбралась на бугорок, принюхалась и заворчала. Лис тоже принюхался и определил, что пёс продолжает побаиваться. Прежде он имел дело с собаками исключительно в роли загоняемого. Как вести себя в роли старшего, человека, он не знал, но интуитивно нашёл метод наладить контакт с одичавшим животным.
– Галка, иди ко мне, – он протянул руку ладонью вверх. – Иди, девочка! Ко мне!
Собака подползла к человеку, осторожно обнюхала руку и завиляла хвостом. Лис рискнул погладить её сначала по грязной морде, а осмелев, и по загривку. Пальцы нащупали старый кожаный ошейник с металлическими заклёпками.
– Эй, Дед, снял бы ты с неё этот хомут. Смотри, шерсть на шее совсем сопрела.
Болотный дух медленно поплыл над трясиной в направлении гривы, где сидел Лис.
– А ты хороший человек, сынок, – произнёс он.
– Я буду называть тебя Дед. А ты зови меня… Лис.
– Опаньки! Глупый ты или сильный, если мне своё имя назвал? – призрак погладил усы, ещё раз оглядел юношу и ответил на свой вопрос сам. – Сильный.
Лис промолчал. Собака тем временем доверительно прижалась к его ноге, положила морду на колени и подставила холку, мол, почеши. Юноша автоматически запустил руку в огрубевшую шерсть.
– Давно ты здесь, Дед? Год? Два?
Болотник присел рядом с юношей. При этом ни одна травина не пошевелилась.
– В позапрошлую осень утоп. Прямёхонько во-он там. Тама где-то тело моё и гниёт.
– Тело в болоте не гниёт, – поправил Лис. – Торфяные слои содействуют мумификации.
– О! Студент, что ль?
– Люблю читать, – уклончиво ответил парень, вспомнив про проваленный зачёт и мрачные перспективы на экзаменах. Если таковые для него состоятся. – А что ж ты в Переход не пошёл?
Болотник вздохнул, как живой человек.
– А её куда ж я брошу? – он показал на собаку. Та подняла голову. – Видал, она меня чует. Три года её растил. Хлеб на двоих делили. И вот нате – с пьяных глаз решил у деревца нужду справить, да и ахнулся… Галатея, девочка…
Он сделал движение, будто смахнул что-то с ресниц.
– Галатея? – Лис присмотрелся к собаке.
В кинологии он был, мягко говоря, не силён, но с некоторым сомнением определил овчарку. Хотя в его представлении овчарки были либо чёрно-серые, либо чёрно-рыжие, а шерсть этой казалась радикально чёрного окраса.
– Дочка на день рожденья привезла из Москвы. Сказала – клеймёная, из питомника. У Галатеи даже пачпорт есть. Но по мне – что пачпорт, что не пачпорт, главное, чтобы собака преданная была. Галка хороша! Как под ружьём работала!.. Слушай-ка, Лис. Возьми её себе.
– Я?
– Она тебя приняла. Никогда к чужим не шла, а тебе, это, даже ошейник снять позволила. Возьми, сынок! – призрак молящими глазами взирал на юношу. – Ты добрый парень. Я спокойно уйду, зная, что Галка с тобой. Надоело, знаешь, над болотом шляться. И одиноко.
– Так шёл бы в деревню.
– Опаньки! Ну ты, сын змея! – дух презрительно фыркнул. – Не учил папаша букварю? Как же я тебе с гиблого места уйду? Да, это, через гать и по болоту?
– Со мной пройдёшь! – осенило Лиса.
Болотник нерешительно почесал макушку.
– Оно, конечно, не плохо бы… Да нечего мне дома делать. У меня Галка только и была. Жёнка, пухом ей земля, померла давно. У дочки своя семья.
Лис опустил голову.
– А мне одному отсюда не выбраться, Дед.
– Заблудился? – посочувствовал болотник.
– Да, дурацкая получилась история.
Блазень задумчиво окинул взглядом топь, подмигивающую редкими болотными огоньками.
– Так и быть. Выведу. Но ты, это, пообещай Галку домой забрать.
– Обещаю, – Лис улыбнулся и погладил притихшую собаку. – Идём?
Дед недоверчиво на него покосился.
– Устал ведь.
– Устал, – признался Лис. – Но братья за меня волнуются. Чем скорее найдусь, тем им лучше будет.
Болотник закряхтел, как заправский дед, и восхищённо хлопнул ладонями по коленями. Звука, разумеется, не последовало.
– «Братьям лучше будет»! А тебе-то самому?
Юноша покраснел.
– Ну-у, я и так понятно.
– Тады пошли. Не знаю, правда, как энто у меня получится…