Она артистично взмахнула рукой, привлекая внимание мужчин к академической тишине и каменной прохладе, царящим под сводами библиотеки.
– Спокойно у вас сегодня, – заметил Всеволод Полозов, чтобы отвести разговор подальше от рассеянного программиста.
– Праздничные дни студенты используют по назначению, в отличие от умудрённых компьютерных мужей, – сказала Марина и пояснила, заметив полное непонимание. – День России позавчера отмечался. Выходной, соответственно, перенесли на понедельник. И, кстати, я через неделю иду в отпуск. А ты, Володя?
– Он в отпуске, – сообщил Ворон.
– Вот как? – в её тоне прозвучала нотка изумления. – И какие у вас планы, господа?
Это последнее было сказано с укором. За пять лет знакомства ни один отпускной сезон они не начинали порознь. Ворон запоздало сообразил, что поспешил с ответом. Тур выдал бы ту же информацию куда более дипломатично.
– Как-то в голову не приходило, – Всеволод Полозов смущённо улыбнулся. – Пока Влад не сдаст заказ, я себя не почувствую отпускником.
– А если тряхнуть стариной, накинуть рюкзаки и вперёд на озёра? – оживился Владимир Полозов.
Искусственность от Марины не ускользнула.
– Я подожду вашего настоящего отпускного настроения, – улыбнулась женщина. – Как насчёт ближайших перспектив? У меня есть надежда встречать вас нынче вечером?
Близнецы переглянулись. Тур чувствовал, что брат намеревается развести руками и сказать «увы», однако не мог уловить, почему. Со своей стороны он делал всё, чтобы показать ему свою готовность.
– Видимо, нет, – Марина продолжала улыбаться, но в глазах появилась тоска. – Влад, Володя, – она чуть-чуть нахмурилась, – мне кажется, у вас что-то случилось. Это семейный секрет, или вы просто не хотите возлагать на меня свои проблемы?
– Какие могут быть секреты! – воскликнул Владимир Полозов.
Задумчивая библиотекарша за столом контролёра очнулась от его возгласа и с любопытством посмотрела на коллегу и двух мужчин, объяснявшихся в холле возле дверей библиографического отдела.
– Когда дела цепляются одно за другое, – подхватил Всеволод Полозов, – создаётся впечатление нерешаемых проблем.
Он покосился на невольного зрителя, представил количество и качество сплетен, которые через час расползутся по всей библиотеке, и подумал, что лучше было бы увести Марину в ближайшее кафе, а не заявляться вдвоём с огромным букетом на рабочее место члена женского коллектива.
Марина отвернулась к окну.
– Последнее время мне снятся дурные сны, – тихо сказала она. – Про вас. Наверное, я слишком мнительная.
– Маринушка, – Владимир Полозов нежно обнял её за плечи, – посмотри: мы здесь, живые и здоровые. Это же убедительнее, чем сон.
– А во сне я видела, как… – она запнулась, едва заметно побледнела, но всё-таки продолжила, – как вы встаёте из могилы. То оба вместе, то по очереди. Я в ужасе бегу прочь и просыпаюсь.
– Значит, жить долго будем, – тут же нашёлся Владимир Полозов, но непроизвольно отодвинулся от женщины.
Тур пригладил усы, задержал ладонь на бороде и вдруг отдёрнул от лица. Ворон напрягся, почувствовав даже без тактильного контакта, как холодеют руки брата. Дребезжащий звук пришёл секундой позже. За спиной библиотекарши-контролёра появился мальчик с велосипедом, звонок которого издавал тонкую свербящую трель. Тур медленно повернулся к незваному гостю с той стороны света.
«Не смейте приближаться к маме!» – пространство дохнуло холодной сыростью.
«Не пугай её, Иван», – немой голос близнеца задел сознание Ворона.
«Уйдите от неё», – мальчик-призрак не шелохнулся.
«Ты встал на опасный путь. Подумай хорошенько. Твоя мама любит нас, и всё дурное, что ты желаешь мне и моему брату, она примет как своё».
«Она не будет вас любить. Она и папку в конце концов разлюбила, а стала любить только меня!»
В информационный поток ворвался новый тон:
«А ты, похоже, не любишь свою маму, малец. Мало того, что не слушался её и угодил под машину на этом проклятом драндулете, так ещё мамино счастье хочешь отобрать. Сгинь от греха подальше, или…»
Глаза Ворона угрожающе полыхнули.
«Не будет у неё с вами счастья! Вы мёртвые. Мёртвые!» – выпалил призрак и, ловко увернувшись от огненной стрелы, исчез в тени колонны.
Тур вопросительно выгнул бровь и наткнулся на точно такое же выражение на лице Ворона.
– Ой, завяли, – вдруг спохватилась Марина.
Она нерешительно взяла в руки букет и с удивлённым испугом тронула пальцами две почерневшие розы.
– Как же я просмотрел, – пробормотал Всеволод Полозов.
– Ничего страшного, – женщина сделала вид, что не замечает мёртвой черноты среди ярких алых лепестков. – В воду поставлю, оживут.
– Ты почему мне сразу про призрака не рассказал? – Ворон смачно захлопнул дверцу машины.
– Прости. Не хотел будоражить лишний раз, – Тур провёл ладонями по лицу. От прикосновения на бледной коже остались отчётливые следы неказистого массажа.
– Чёрт бы подрал этого мальчишку!
– Очки надень.
– Опять всё в глазах? – Ворон горько усмехнулся.
– Хорошо, Марина не заметила.
– Он ей про нас много чего покажет во сне. Не сомневайся.
– Предлагаешь изловить и отправить, куда следует?
– Мы нашу Ки до сих пор не сумели найти, а тут такой целеустремлённый защитничек. Да-а, нам явно чего-то на этом свете не хватает.
Ворон не рассчитывал на какой-либо ответ, поэтому последняя фраза прозвучала чисто риторически.
– У нас на этом свете нет цели, Ворон.
– Как это нет?
Он резко повернулся к брату и с запозданием осознал значение прозвучавших слов.
– Всё, что мы делали, мы делали исключительно друг для друга, – тихо добавил Тур. – И тем самым заперли себя в собственном мире.
– Месяц назад я бы согласился. Но не сегодня, близняшка. Взять хотя бы диоксины. Лично нам с тобой эта проблема – параллельно во всех отношениях.
– С диоксинами покончено. Единственное, что мне не понятно, так это поступки питерских фирмачей. Зачем перекупать втридорога то, чему прямая дорога в утилизацию?
– Чтобы сорвать куш и с лихвой покрыть расходы.
Ворон вывел машину на узкую улицу и, аккуратно объехав автомобили, выстроившиеся вдоль тротуара, направил БМВ по набережной Волги.
– Каким образом можно «сорвать куш» на негодном товаре? – насторожился Тур.
– Продать, например, – походя пояснил брат, отслеживая встречные машины на перекрёстке.
– Ты заметил, что сказал? Продать негодный товар?
– А кто знает про диоксины? Разольют по банкам, приляпают красивые этикетки и на прилавок.
Тур молчал, и до Ворона стал доходить смысл собственного предположения.
– Слушай-ка, а ведь это запросто, – он остановил машину и развернулся к брату.
– Ну нет. Никто не позволит выпускать на рынок такую краску, – Тур отчаянно качнул головой.
– Ты иногда бываешь наивнее, чем Лис! Позволят, не сомневайся. Какой-нибудь начальник за кругленькую сумму заткнёт рот первой же экспертизе, и порядок. А права покупателей у нас в стране сам знаешь где. Я, кажется, ещё не ответил, зачем нам нужно знать, что планирует Беляк. Так вот, отвечаю: чтобы он не сумел тормознуть прокуратуру и похоронить наше письмо. Кроме того, я хочу выяснить, какая именно «шишка» дала разрешение на организацию токсичной свалки.
– Тебя послушать, получится, всё в этом мире делается для получения выгоды, исчисляемой в баксах.
– А то нет?
– Главврач пошёл мне навстречу, не помышляя о деньгах, – возразил Тур.
– Правил без исключений не существует. Мы тоже влезли в эту авантюру не ради гонораров. Точнее, ты влез, а я, естественно, за тобой увязался. И знаешь, роль Робин Гуда мне почти нравится.
Тур усмехнулся. Самое время было напомнить и про «жертву Голливуда», и про «наивность Лиса». Но он сказал другое:
– Робин Гуд – импульс. В его времена этого хватало, чтобы встряхнуть нестабильные связи в структуре власти и вызвать определённую реакцию в обществе. Сегодня власть превратилась в монолит. Её «кристаллическая решётка» не допускает распространения столь слабой вибрации. Степень свободы элемента априорно ограничена. Никакому «Робин Гуду» не под силу синхронизировать движение миллионов электронов так, чтобы перестроить «решётку» и изменить качество кристалла.