Ольга Ворон
Застава
Пусть трусов назовут гонцами,
Как мертвецами — храбрецов!
Топот на лестнице ударил по ушам, словно набат. И, пробуждаясь от тяжёлого сна, Вистарх рывком вскочил из-за стола и схватился за меч. Дверь распахнулась, ударившись о срубовую стену.
— Евпат ушёл!
Почудилось, что пол пошатнулся, как дно ладьи, пляшущей на волне. С трудом преодолев себя, Вистарх снова опустился на стул, и, вернув в ножны, забросил меч на столешницу. Спросил хмуро:
— Чего орёшь, как порося недорезанный?
Мальчишка на пороге, встревожено глядя на старшого вседержателя, рукавом смахнул пот с белого лица и повторил тише:
— Так ведь совсем ушёл Евпат-то… Увёл людей своих… Сгибнем же… — совсем уж тонко, почти всхлипнув, закончил он.
Вистарх почувствовал, как немеют пальцы на так и не отпущенной рукояти. Стиснул зубы, вскидываясь, и зло глянул на подростка:
— Что кудахчешь? — рявкнул он. — Ты, кто? Муж думающий, чтобы решать, что хорошо, что плохо?! Сгибнем, — передразнил он. — А ну, бегом отсюда! И чтоб нюни больше не распускал!
Когда мальчишка прыснул за дверь, Вистарх крикнул во след:
— И глав дружинных мне позови!
Громкий хриплый голос накрыл полдома, и — старшой не сомневался — поднял воинов, как и он, забывшихся перед рассветом.
Вистарх закрыл глаза и до ломоты стиснул кулаки. Хотелось самому бежать и проверять — правду ли сказал отрок. Ушёл ли Евпат? Вчера полвечера проспорили, до хрипоты убеждая друг друга каждый в своей правоте. Он кричал, что нужно перекрывать заставу, а друг настаивал, что нужно уходить в головную крепость. В гневе не сдержавшись, Вистарх бросил нелепые слова о трусости и желании отсидеться на городских хлебах. Вот и ушёл Евпат. Ударив ножнами о косяк и хлопнув дверью. Молча ушёл, зло. Тогда ещё сердце ёкнуло, да гонор не дал остановить. Кто ж знал, что так получится?! Что он попросту уйдёт…
Тяжёлые шаги на лестнице как накатывающийся весенний гром. Дверь снова раскрылась рывком. Ставр вошёл, набычившись, пригибаясь в проёме. И сразу стало тесно от широких несдерживаемых движений.
— Ушёл сучара! — тяжёлый кулак впечатался в загудевшую столешницу. — Срать-те-в-руки! Ай да светлый вседержатель! Кого ты пригрел, старшой?! Гада ползучего! Ушкана засанного!
Вистарх поднялся, до хруста выпрямился, снизу вверх глядя на Ставра. Положил поверх стола кулаки — легко пристукнул костяшками.
— Язык придержи.
Этого хватило. Видимо, получилось передать взглядом и спокойствие, крохи которого наскребал в сердце, и уверенность, которой у самого уже не оставалось. Ставр сплюнул, сдал назад и, потянув с бедра меч, сел на лавку у стены. Отвернулся к окну, словно видеть не желая. Наверно, так и было.
За ним пришли и остальные — Кустарь с сыном, Еладюк, Борка, Крижляк. Заходили молча, садились, здороваясь беззвучно, вприглядку. Как всегда последним, утверждая своё право на опоздание, пришёл Илий. Встал в дверях, оглядываясь, будто в поисках места, оправил доспехи, ненароком показав тесёмку на вороте. Чистую, свежую. Рубахи, весь дозор сберегаемой в кошеле.
Совет был собран, и Ставр нетерпеливо поднялся. Тряхнул головой и пристукнул широкой ладонью по рукоятке меча:
— Объяснись, старший! О друге своём, из Мологи золотой! О сыкуне расписном, с которым братался, на род его не поглядев! О Евпате, чтоб ему пусто было!
— Нечего объяснять. — Отрезал Вистрах. — По моему велению ушёл. В Мологу. За подмогой.
Накрыло молчанием. Словно в омут бросило.
— А чего не предупредил, старшой? — хмуро спросил Крижляк. — Паники бы не было…
— Как раз, чтобы паники не было, а то пошли бы пересуды… — пожал плечами Вистарх. А у самого спину холодным потом, словно бисером ледяным, покрыло — хорошо, что под тяжёлой кольчужной рубахой неприметно.
— А чего со всеми людьми ушёл? — остывая, недоверчиво буркнул Ставр.
— По моровым землям пойдёт — так ближе, — мотнул головой Вистарх. И сам себе испугался. Да того складно вралось.
— Когда вернётся-то?
— К вечеру должен. — Уверенно бросил Вистарх. Исподлобья огляделся: кто-то покачал головой, кто-то принялся в уме считать, кто-то попросту принял на веру. Только Илий задумался о чём-то своём, покусывая ус, да глядя в окошко на серую даль моровой пустоши.
— Так. — Вистарх поднялся с места, ставя точку на этом вопросе. — Моры идут ходко, сегодня сойдёмся. У нас — семь сотен копей и всего восемь вседержателей. У них, по сегодняшнему пригляду — тьма воинов. На нашем направлении прорыва не ожидали — отряды «солнцебронных» стоят на западе, придут не раньше завтрашнего утра. До этого времени нужно держать границу. Будут мысли?