Вистарх попытался подняться, но тут же вяло повалился обратно на камни. Сквозь заново проступающий молочный дым, мелькнуло перекошенное лицо подростка.
— Старший! — голос звенел от непрошенных, детских ещё слёз.
Едва сумев пошевелить тяжёлым, огромным языком, Вистарх облизал губы и прохрипел:
— Помоги подняться…
Юноша, вытерев об локоть сухие глаза, сунул ладони под спину вседержателя.
Мыча от боли, Вистарх сел, бессильно привалился к краю бойницы плечом. С трудом поднял голову, будто огромный вечевой колокол втянул под купол…
Моры, управляемые сознаниями магов, стаскивали с поля боя трупы — заваливать дол, создавать дорогу для войска. Сваливали, и тела, уже раздетые донага, безвольно мотаясь, раскидывали руки, бело-розовыми слизнями ложась на сверкающую солью ленту. Один за другим мёртвые люди, бывшие своими по крови, по убеждениям, по оружию, сваливались, мостя проход для смерти.
Звуки сражения затихли, только стоны, вопли и хрип доносились до заставы. И иногда — вскрики добиваемых…
Подошёл Ставр, сел спиной, привалившись к краю бойницы. Запрокинул голову, упершись затылком в камень, и закрыл глаза. Лицо, щедро облитое кровью из раны на голове, сделалось спокойным.
Солнце перевалило за зенит и уходило к западу…
— Что дальше? — тихо спросил подросток, осунувшись за день до тёмного лика древней иконы.
Ставр очнулся и вяло усмехнулся:
— Как двинутся — будем стрелять. Потом уйдём в последнее здание заставы и подожжем за собой ворота. Будем стрелять оттуда, кто проскочит…
Юноша, став ещё белее, кивнул. Поджечь ворота, значило, сжечь всё. И всех.
Внезапно очнувшись, Вистарх приподнял голову.
— Дальше? — медленно переспросил он.
Ставр потянулся ближе, чтоб расслышать.
— Тянуть время, — едва внятно сказал Вистарх. — Они завалят дол… Когда двинутся — откройте ворота. Там горючий камень. Пусть увидят и поймут… На арке пусть встанут самые слабые. С факелами в руках. А те, что посильнее, пусть уйдут во дворы и затаятся с луками…
— Почему не наоборот? — хмуро спросил Ставр. — Сильные смогут стоять дольше…
Вистарх поднял слезящиеся глаза на друга.
— Моры только тогда остановятся, когда будет смысл ждать. Сильных они убьют, пусть даже придётся пожертвовать несколькими часами ожидания. Слабых моры подождут, чтоб не рисковать… Слабые упадут сами — вот почему они будут ждать. Когда те, с факелами, рухнут, и моры войдут — пусть сильные стреляют огнём по камню…
Долгую минуту Ставр смотрел на обессилившего вседержателя, а потом тяжело кивнул:
— Сделаю, как велишь, старшой…
— Ставр, — позвал Вистарх и глянул исподлобья, не найдя на большее сил. — Я останусь на арке…
— Я — тоже, — просто ответил соратник и, кинув подростку кисет, тяжело подволакивая ноги, пошёл к лестнице, к людям. За ним частыми каплями по камням оставался кровавый след…
Парнишка вытащил нож и потянулся к плечам старшего вседержателя. Вистарх не перечил, и юноша снял с него кольчугу. Помог лечь. Вистарх глядел в белое небо, в белое молоко перед глазами и едва осознавал, чем и как его врачуют, запаивая рану. Боль от целительного порошка проходила сквозь заслоны бессилия лишь слабым отголоском. Рассудок уже понимал, что гаснет.
Белое солнце в белом небе.
Топот детских ножек по половицам. Влажная земля, по которой раскатываются спелые яблоки. Колосья, которые можно собирать в ладонь, как женские косы. Бабушкины сказки клочьями по углам. Руки родителей, равные шёпоту листьев. Губы любимой…
Снизу, от пола — скрип отворяемых ворот.
Вистарх вздрогнул и открыл глаза. Юноша помог подняться. Вновь тяжело привалившись к камню бойницы, вседержатель увидел моров. Бледно-розовые гати из мёртвых тел уже были сложены — кое-где едва шевелящееся, где-то стонущие… А торжествующие враги ждали только команды.
Ставр вырос рядом. Подал факел. Вистарх выпустил меч и принял палку в смоленой обмотке, горящую зеленоватым пламенем. Опёрся на руку юноши, поднялся и, навалившись грудью на камни стены, оттолкнул гонца:
— Уходи.
Тот мгновение помедлил, а потом ушёл. Молча. Спокойно. Зная цену этого приказа.
Клонилось к закату солнце. Окрашивался горизонт. От вечернего ветра срывало в лихорадку. Но умирающие люди стояли на арке, подняв факелы и равнодушно глядя на растекающееся у ног море моров. И на льды далеко за их спинами. И на туман, клубящийся от них…