Вистарх и Ставр стояли рядом, по центру, между другими людьми, по собственной воле выбравшим последнюю вахту на воротах. Ставр придерживал старшого, но и сам колебался на неверных ногах.
Горели факелы, запирая дорогу одним только страхом, что будут брошены и взорвут с таким трудом добытый проход в мир благоденствия. И то, что смогли отвоевать у людей, моры боялись потерять в борьбе с огнём…
Гвоздь солнца в небе начал гаснуть, отдавая тепло, стал краснеть, обрамляя стены заставы в розовое прозрачное прохладное сияние. И тогда Вистарх навалился грудью на камни и, выглядывая в бойницу, и зашептал, призывая Ставра:
— Ты видишь?! Видишь?! Я же говорил, что он придёт…
— Кто? Где?
Ставр подался вперёд, до рези вглядываясь в туманную даль.
— Он пришёл, видишь! — Вистарх обессилено начал заваливаться. Из глаз потекли непрошенные слёзы.
Горизонт заволакивало белёсым туманом, и не было в его пространстве ничего, кроме островерхих льдин и редких облаков.
— Евпат пришёл! — шептал Вистарх, от усилия дрожа всем телом. — Он не оставил! Он не мог оставить! Он мой друг, Ставр… Он не мог не прийти… Понимаешь?.. Он пришёл… Он всё-таки пришёл… Евпат… Видишь? Ну?.. Там флаги Мологи — голубое с чёрным… Видишь?
Вистарх задохнулся, теряя силы. Факел дрогнул в руке и начал заваливаться. Поймала рука соратника, придержала, не дав упасть. Ставр глянул на умирающего. Глаза его уже были закрыты, лицо серо и безжизненно, рот приоткрылся в бессилии. Но невероятная воля ещё держала.
— Видишь? — прошептал Вистарх, цепляясь скрюченными пальцами. Закрытые веки дёрнулись, словно взгляд обыскивал, ощупывал даль.
Ставр ещё раз оглядел горизонт. Белый туман. Кромки льдов. Чёрная толпа моров…
— Вижу, — прохрипел Ставр, — Флаги Мологи. Голубые. С чёрным. И Евпат.
— Он пришёл, — криво, одной стороной, улыбнулся Вистарх.
Лицо озарилось на мгновение и, вздрогнув, замерло.
Ставр опустил тело на камни арки и, прощаясь, кратко тронул посеревшую щёку.
С трудом выпрямился, подняв выше факелы — за себя и за упавшего.
Зелёное пламя снова шипело над головой, над стенами, над людьми, и моры у подножья заставы топтались, ожидая падения последнего защитника.
Солнце пылало погребальным костром. Красные блики ложились на стены, на тёмные доспехи моров, на дальний туман…
Последний вседержатель заставы стоял над воротами. Он смертельно устал. Он выигрывал время. И у него не оставалось сил смотреть на то, как темнеет горизонт…
И как, разрывая туман, мчат к заставе развевающиеся знамёна.
Голубые с чёрным.