— Дай и мне программу, — сказал Ионика с завода «Базальт» и принялся шарить по карманам за мелочью с угрюмым, серьезным видом мужчины, разоренного женщинами. Он на заводе работал недавно и хотел показать теперь девушке, что и он имеет свою зарплату.
Ионика развязным жестом развернул программу и принялся читать.
— «Фильм, в котором участвуют ведущие артисты мирового киноискусства Россано Брацци и Алида Валли…»
— Она во всех фильмах играет, — подивилась девушка.
— А ты не прерывай, — огрызнулся Ионика. — Слушай лучше сюжет: «…Сверхъестественной красоты, волнующая мужчин чарами своего тела, совершенство которого…»
Ионика прервал чтение.
— Слышишь, Тудора: «совершенство ее тела…» И ты бы у нее могла поучиться.
— Да ведь она же за собой как смотрит, Ионика, — с грустью в голосе защищалась Тудора. — Ведь если бы и я за собой могла смотреть…
— Чего ж ты за собой не смотришь? — с улыбкой спросил ее Ионика. — Кто тебе мешает?
Повесть о прекрасной, но несчастной Горгоне внезапно прервалась, и Ионика прочел нечто, не имеющее никакого отношения к фильму. Тудора прильнула было к нему, но Ионика легонько оттолкнул ее и еще раз прочел, желая убедиться, что не ошибается: «Долой антисоветскую войну!», «Смерть фашистам!», «Да здравствует свободная Румыния!». Ионика спрятал программку в задний карман.
— Чего ты дальше не читаешь?
— Это все, — сурово ответил Ионика.
— Как так все? — обиделась Тудора. — Дай мне программку… Она у меня останется, — я их все храню… У меня дома все программы собраны…
— А эту не получишь… Я тебе другую куплю, — ответил Ионика внезапно кротким голосом; то, что он прочел, побудило его более понятливо относиться к девушке.
То, что он прочел, заставило его с большим вниманием отнестись к ней. «Надо бы ей платье поприличнее». Но, по существу, это была какая-то отчужденная кротость: он думал не столько о ней, сколько о том, что надо бы сделать для нее…
В зале потемнело, и Тудора попыталась поцеловать его. Ионики не нравилось целоваться в кино, но на этот раз он не протестовал. «Если это доставляет ей удовольствие…»
Он думал о том, что прочел в программе, и о старичке, который ему ее продал. «Какой он щупленький, маленький, и не верится, что он на такое способен…» И он радовался, видя, что есть еще сильные люди, которые не страшатся смерти и борются с фашизмом. Радовало его и то, что вот же есть и такие старички, которые — вопреки их безобидному виду — принимают участие в этой борьбе. «Есть, значит, и такие люди, — с радостью, но и с не меньшей грустью констатировал Ионика. — Не все же такие, как я… Не все, как я… Не все теряют свое время. Есть и такие, которые знают, что делать. Не все ходят с девушками в кино, не все думают только о себе… Должны ведь быть и другие люди на свете… Но я ведь не знал, — пытался он оправдать себя в своих же глазах. — Если бы я знал, если бы кто-нибудь пришел ко мне и сказал… Но я не знал, не знал. Должен был хоть кто-нибудь прийти ко мне и объяснить: делай то-то и то-то…»
Возбужденная развертывавшимся на экране действием, девушка прильнула к Ионике.
Ионика с завода «Базальт» не принадлежал к категории борцов, но его все же радовало сознание того, что такие люди существуют. Это внушало ему чувство уверенности, веры в самого себя.
Он поднялся, готовый уйти. Девушка осталась на месте: ей и в голову не приходило, что они не останутся на следующий сеанс досмотреть фильм.
— Мы ведь не пришли к самому началу, — умоляюще сказала Тудора, крепко держась за его руку.
— А в каком месте мы пришли? — угрюмо спросил Ионика.
— Когда он бросается сверху, с башни… Досидим хоть до того места…
Ионика вздохнул и снова уселся. «Что ж, посмотрим еще раз, как он прыгает с башни; может, теперь он кости себе переломает…»
— Ладно, посмотрим еще раз…
«Она спокойна, потому что не знает…» — пытался оправдать ее Ионика с превосходством человека, на которого возложена большая ответственность. «Не знает… потому и хочет еще раз смотреть кино».
Ионика потянул ее за руку.
— Пойдем… Это мы уже видели…
Огорченная тем, что он нарушил очарование картины, девушка, поваркивая, встала. Ионика поискал взглядом старика, который продал ему программу. Он обнаружил его подле буфета, где старик одиноко стоял с папиросой во рту, очевидно потеряв всякую надежду найти клиентов. Он даже не вставал больше, чтобы указать путь входившим в зал. Знал, что не стоит утомляться.