Цуцуляска нуждалась в деньгах, чтобы заплатить за обучение поступающего в гимназию Ромики. Ей очень хотелось, чтобы Ромика у нее стал грамотеем и не жил больше так, как жила она.
Цуцуляска и прежде бывала на этом рынке, но приходила сюда, как и все другие женщины, за покупками. Она с умилением вспоминала о том, как приходила на рынок вместе с Добрицей и остальными женщинами покупать лук и помидоры; им тогда жилось чуть лучше. Теперь же ей нелегко было идти на проклятое место и ждать.
Прежде, когда она ходила на рынок, как и все другие женщины, покупать петрушку или сладкий перец, она даже и не смотрела на это место, хотя Добрица и приглашала ее пойти поглядеть, кто еще обеднел, кому стало невмоготу.
— Чего мы там не видели? Оставь людей в покое.
Теперь Цуцуляска стояла в сторонке с испуганным, робким видом. Барыня лет сорока в сопровождении другой, помоложе, устремила на нее взгляд, меряя ее с головы до ног. Она то довольно кивала головой, то морщила нос в знак того, что не все в порядке, поворачивалась к сопровождавшей ее молодой даме, чтобы спросить и у той мнения. Молодой очень нравился серьезный вид Цуцуляски, и она хотела убедить старшую даму.
— Как будто порядочная…
— А если у нее муж есть?
— Спроси…
Дама постарше подошла к Цуцуляске.
— Послушай, ты замужняя? Мужа имеешь?
Вопрос удивил женщину. Цуцуляска с гордостью ответила:
— А как же, барыня…
Дама постарше обернулась к молодой и с упреком посмотрела на нее:
— Вот видишь: замужняя!..
— А ты спроси: дети есть?
— Есть, но сынишка у меня уже большой, — ответила Цуцуляска в надежде, что дама ее наймет.
— Я ж тебе говорила, что надо пройти на площадь Амзей, — упрекнула свою спутницу пожилая дама, и обе поспешно направили свои шаги к площади Амзей, где надеялись найти незамужних прислуг.
— Вот тоже чертовки, — рассердилась Цуцуляска. — Я по ихнему в девках должна была остаться, не рожать Ромику, чтобы им портки стирать.
Больше всего разъярили Цуцуляску подслушанные ею разговоры барынь о женщинах, которых они нанимали в прислуги.
— Ты послушай меня, что я тебе говорю: лучшие прислуги из Трансильвании. Они и готовить умеют, и честные, не воровки.
— Я с тобой не согласна… Вот у меня была девушка из Питешть, молоденькая, шестнадцатилетняя, послушная такая, все так делала, как я ей велела, на цыпочках ходила.
Цуцуляска уже было решила бросить это дело и прийти завтра пораньше, когда к ней направилась ее соседка, мадам Вестемяну. Цуцуляска побледнела от стыда.
Но мадам Вестемяну вовсе не удивилась, ей казалось вполне естественным видеть здесь соседку. А Цуцуляске было обидно, что мадам Вестемяну этому даже не удивилась.
— Чем чужую брать, из другого района, найму лучше тебя. Знаю ведь, что ты женщина честная… Не важно, что замужняя, — добродушно сказала мадам Вестемяну. — Меня это не интересует. Для меня важно, чтобы женщина была честная и работящая.
Цуцуляске нужны были деньги, чтобы уплатить за обучение мальчика, отказаться она не могла.
— Поработаешь у меня месяц, другой, пока привезут девушку из деревни…
Она шла за Вестемянкой, не говоря ни слова, покорно ожидая приказаний и советов. Они уже не раз возвращались с рынка, но в качестве соседок, спрашивая друг друга, сколько дала за связку лука, что поделывают дети, какие у нее намерения в отношении Ромики. Отдаст его в школу или обучаться ремеслу?
Во время войны мадам Вестемяну разбогатела. Открыла корчму в Котрочанке, куда приходили пить и есть немцы. Построила себе дом, записала Амброзела в частную гимназию с большой платой за обучение и отлично подготовленными преподавателями.
Мадам Вестемяну не терпелось стать настоящей барыней, по крайней мере, такой, какой должны были быть, по ее мнению, барыни.
Теперь, возвращаясь с прислугой с рынка, она испытывала огромную радость и спешила доказать свои новые права.
— Держи корзину, Цуцуляска, да смотри не урони.
Думая только о плате за учение сына, Цуцуляска проглотила обиду. Она боялась только одного: что Добрица увидит это ее возвращение с рынка.
— Я женщина не плохая и не люблю людям голову морочить.
Цуцуляске было любопытно узнать, что именно любит ее новая хозяйка.
— Чистоту и порядок. Пылища какая в доме — ужас!
Цуцуляска чувствовала, что умирает от стыда, идя за своей барыней и неся ей корзину. Она старалась идти как можно ближе к ней, чтобы люди думали, что это ее корзина, что ничто не изменилось. Угадав ее намерения, мадам Вестемяну пронзила ее взглядом и заставила сохранять между ними расстояние.