— Сень, а Сень, — потянул он меня за рукав. — Я же не для себя. Что мне, копейки нужны, что ли? Я же хотел, чтоб «Аврора» была впереди. Ты не рассказывай. А?
— А еще носишь красный галстук, — сказал я.
— Не говори, Сень, — умолял Генка. — Я тебе мичманку дам. И конфеты за свои куплю.
Мне опять стало жаль друга. С одной стороны, он поступил, прямо скажем, не лучше Пашки Лисицына, а, с другой, — он же не для себя…
— Но в журнале я все-таки отмечу, — наконец, принял я решение.
— Это морской закон, — сразу, как пружина, распрямился Синицын и тут же сказал: — У меня идея.
— Опять?
— Да нет. Слушай. Пойдем к пожарникам и скажем, что многие на чердаках хранят бумагу. А бумага — это порох. Попадет искра и — привет!
— Только идти надо всем звеном.
— Теперь мы этих жуликов запросто оставим за кормой.
Но пока мы ходили за пожарным инспектором, а потом лазили с чердака на чердак, вся школа узнала о неудавшейся Генкиной хитрости. Рассказал все тот же утильщик. Он придирчиво осматривал содержимое мешков и назидательно рассказывал всем, как сын шофера Синицына пытался подсунуть ему четыре кирпича, но он проявил бдительность, и Генка был разоблачен.
Возле школьного крыльца нас уже ждали командиры кораблей во главе с адмиралом. Войдя в калитку, Генка остановился и начал пропускать всех вперед. Я тоже сообразил, для чего выстроен этот почетный караул, но, делая вид, что ничего не знаю, подошел к Попову и доложил:
— Экипаж крейсера «Аврора» выполнил первое задание. Собрано сто семь килограммов макулатуры.
Коля выжидающе посмотрел на меня. Но, видя, что я не собираюсь ничего добавлять, спросил:
— И все?
Окружающие его командиры хихикнули, а Пашка Лисицын высунул язык, похожий на бурелый помидор.
— За нечестный поступок, — медленно и твердо произнес Коля, — боцману Синицыну объявляю выговор. Снимаю с «Авроры» сто миль.
Мы так и застыли, а торжествующие противники прокричали «ура!», «правильно!» и дружно бросились в школу к табло, чтобы отодвинуть нашу красную ленточку на сто миль назад.
— Гоните ириски! — потребовал Пашка.
— А сколько вы собрали?
— Ровно сто, — и он вопросительно поглядел на Попова. Тот кивнул головой.
Спорить было бесполезно. Я ответил:
— Завтра получишь.
— Без обмана? — не поверил Лисицын.
— Слово моряка — закон. Запомни это, пират, — отрубил Генка и, отодвинув Пашку с прохода, первым вошел в класс. Уже из коридора он предупредил Лисицына: — Завтра мы придумаем условие.
Боцман списан на берег
Целым вечер мы с Генкой ломали головы. Нам хотелось не только удивить четвероклашек своей гениальностью, но и поразить всю школу. Однако все, что мы придумывали, оказывалось или давным-давно придуманным, или несбыточным.
Несколько раз я предлагал провести «неделю пятерок». Есть же неделя детской книги, месячник леса и сада, декадник сбора кукурузных початков, а это будет «неделя пятерок». Тем более, что четверть на исходе, и лишние пятерки в дневниках нам не повредят. Но Синицын не соглашался. Говорил, что это скучно.
— Конечно, — возражал я, — куда веселее стоять у доски радаром и наводить уши на подсказки.
— Да мне на этой неделе никто и не подсказывал, — принял в свой адрес мое замечание Генка.
— Это, наверно, потому, что тебя не вызывали к доске.
— Ну и пусть вызывают, — расхрабрился Синицын. — Обойдусь без твоей подсказки.
— Посмотрим, — предупредил я боцмана.
— Посмотрим, — ответил он. — Тоже мне, «радар».
Мне очень не хотелось ссориться с Генкой. Во-первых, потому, что было поздно, во-вторых, если между командиром и боцманом не будет дружбы, весь экипаж pазвалится, и, в-третьих, Коля Попов просил меня помочь Генке подтянуться по арифметике, а Фаина Ильинична — по русскому. Но пока Синицын, как и прежде, добросовестно переписывал из моей тетради в свою трудные примеры и задачи, вставлял в письменных упражнениях пропущенные буквы и целые слова и на том успокаивался.
— Объяснять не надо, — предупреждал он меня. — Все понял. Сам почти сделал, но времени не хватило.
Вот так было изо дня в день. Говоря по-честному, мне такая роль помощника не очень нравилась. Поэтому я и предложил Генке соревноваться за пятерки.
— Не хочешь «неделю пятерок», давай «неделю четверок» предложим, — пошел я на уступку.