– Да не будь ты таким...
– Но это же правда! Только что капитулировала Греция... Ты понимаешь, что с тех пор, как полтора года назад они напали на Польшу, у них не было ни одного поражения? Никто не смог противостоять им дольше шести недель! И ничто их не остановит... А тот маньяк, который ими руководит, явно задался целью извести нас по всей земле. Ты слышала о том, что творится в Польше? – скоро так будет везде! Конец румынских евреев не за горами; он немного задержался только из-за того, что предатель Антонеску и Железная Гвардия никак не перегрызут друг другу горло. Но, похоже, за последнее время они как-то уладили свои разногласия, так что ждать осталось самую малость.
– Нет, папа, ты не прав, – завертела головой Магда. Ее пугали такие слова. – Румынский народ не допустит этого.
Отец повернулся к ней с болезненной гримасой на лице. Глаза его нервно сверкали.
– Не допустит? Да ты посмотри на нас! Вспомни, что с нами уже случилось! Разве кто-нибудь протестовал, когда правительство начало «румынизацию» всей принадлежавшей евреям собственности? А когда меня выгнали из университета – помог мне хоть кто-нибудь из моих коллег, этих «верных и преданных» друзей юности? Ни один. НИ ОДИН! А хоть один из них заглянул ко мне с тех пор посмотреть, как я живу? – Голос у него дрожал. – Ни один.
Он отвернулся к окну и надолго замолчал. Магда хотела сказать что-нибудь, как-то утешить его, но не могла найти слов. Она знала, что сейчас на щеках отца появились бы слезы, если бы не болезнь, из-за которой даже слезы не могли больше рождаться в его организме. Когда профессор снова заговорил, голос его обрел прежнюю твердость, но глаза продолжали безучастно следить за мелькающим за окном деревенским пейзажем.
– А теперь мы едем на этом поезде под охраной румынских фашистов, которые скоро передадут нас в руки своих немецких «коллег». Неужели ты до сих пор не видишь, что с нами все кончено?..
Магда молча смотрела ему в затылок. Какой он стал циничный и резкий!.. А почему бы и нет, собственно говоря?.. Болезнь постепенно скручивала все его тело, уродовала пальцы, превращала кожу в пергамент, иссушала глаза и рот, так что ему уже было мучительно больно глотать... Что же касается его карьеры, то, несмотря на репутацию непревзойденного специалиста по румынскому фольклору, его – крупнейшего ученого и заместителя декана исторического факультета – беспардонно выставили за дверь. Конечно, это объяснили тем, что слабость здоровья не позволяет ему больше работать; но отец знал – все случилось только из-за того, что он еврей. Поэтому его просто выкинули, как ненужный мусор.
Итак, здоровье день ото дня ухудшалось; возможности заниматься румынской историей – тем, в чем он видел весь смысл своей жизни – его лишили; а теперь вот увозят из дома... И над всем этим стоит знание, что машина, призванная уничтожить его народ, уже запущена и набирает ход во многих и многих странах. А скоро дойдет очередь и до Румынии.
«Конечно, он будет резким, – думала Магда. – И имеет на это полное право... Но и я тоже! Ведь это мой народ, моя история – и все это они хотят уничтожить. А если так, то им придется уничтожить и меня...»
Нет, только не это! Такого просто не может быть. Никто не посмеет отнять у нее жизнь. В это она не могла поверить.
Но они разрушили уже столько ее надежд!.. Ведь теперь она всего лишь сиделка и личный секретарь у своего никому больше не нужного отца. Видно, их время и правда кончилось. И лучшим доказательством этому был отказ ее издателя.
На сердце у Магды стало невыносимо тяжело. Еще одиннадцать лет назад, когда умерла ее мать, она впервые поняла, как трудно женщине одной в этом мире. Тяжело тем, кто замужем, но еще тяжелей быть одной, когда нет рядом человека, на которого всегда можно опереться. А прожить в одиночку вдали от дома порядочной девушке и вовсе теперь невозможно. Так что, если ты замужем, надо сидеть возле мужа, а если нет – значит, твои дела совсем плохи. Но если ты к тому же еще и еврейка...
Магда окинула быстрым взглядом двоих конвоиров.
«Ну почему они лишают меня возможности оставить свой след в этом мире?.. Не бог весть какой след, совсем крошечный. Мой сборник песен... Он никогда не будет известным и популярным, но, может быть, лет через сто кто-то найдет его и захочет что-нибудь сыграть оттуда... А когда песня кончится, он закроет книгу, увидит на ней мое имя – и я снова оживу. А он узнает, что жила когда-то на свете девушка по имени Магда Куза».
Она тяжело вздохнула. Нет, все-таки еще не время сдаваться. Конечно, все идет плохо и, наверное, пойдет еще хуже, но борьба пока не закончена. И никогда не закончится, покуда жива надежда.