— Всё, что ты делал, ты делал лишь ради достижения своей цели! Чтобы я была рядом, когда мой ребенок родится! Заставил меня поверить в искренность твоих чувств ко мне! Заставил меня, Громов! Заставил! — последнее я буквально выкрикнула ему в лицо, ослепленная ненавистью.
Все, что угодно сказала бы, лишь бы он отпустил меня, лишь бы не прикасался больше ко мне, лишь бы не чувствовать его рядом и не понимать, — сердце всё еще учащает ритм, когда он находится слишком близко.
Так близко, как сейчас.
Предательское сердце, которое, собранное из крупиц пепла, давно должно было стать равнодушным к Олегу Громову. И сама я давным-давно должна была перестать быть той дурой, что доверяла ему…
— Заставил, значит? — пальцы его впились в запястье. Золотой браслет под ними вонзался в кожу причиняя отрезвляющую боль, за которую я цеплялась, как утопающий за спасительную соломинку. — Как ты ловко перевернула все, дорогая, — процедил он, не отводя взгляда.
В глубине его зрачков разгорался гнев. Медленно он поднимался из самого его нутра и становился сильнее вместе с моим собственным ощущением холода.
Переплетенный с жаром холодок пробежался вдоль позвоночника, стоило мне на секунду задержать взгляд на его лице.
— Я хотел быть с тобой. Я желал тебя! Тебя! А ты струсила и выбрала легкую жизнь под крылом у Козельского. Прикрывалась счастьем и безопасностью дочери… — презрительно усмехнулся, отпустил меня и буквально толкнул к двери. Опалил ненавистью: — Бедная овечка. Жертва. Хорошая девочка, — выплевывал слова, и каждое вонзалось острой стрелой точно в цель, в сердце. — А я мразь, у которой не было права на чувства. Так ты меня решила оставить в памяти, да, Лина?
— Я тебя вообще не оставила в памяти, — нервно одернула платье.
Мельком глянула на себя в зеркало и испугалась собственного вида: волосы растрепаны, глаза блестят каким-то сумасшедшим огнем, помада размазана. Если Егор увидит меня такую…
— Хорошо, — внезапно из голоса его ушли все жесткие нотки.
Я вскинула голову, ожидая подвоха. И не зря.
— Когда у тебя свадьба, напомни? — спросил, вновь приближаясь ко мне, сжимая меня в покрытую розовато-белым мрамором стену, заставляя отступать.
— Не твое дело! — попыталась отойти, но он не дал — снова пригвоздил мою руку к стене.
— Моё, — холодно улыбнулся уголками рта. — Потому что ты не выйдешь замуж за своего Егора.
— Правда? — снисходительная усмешка тронула мои губы. — И кто же мне помешает? Ты? — вскинула бровь, намеренно провоцируя его, понимая, что дергаю не совсем психически здорового тигра за усы, но… Но я не сдамся ему!
— Думаешь, не смогу? — погладил большим пальцем запястье с внутренней стороны. Почти нежно.
— Даже если ты расскажешь Егору о нашей связи, это ничего не изменит, — старалась говорить уверенно, — потому что ты, Олег, мое прошлое. Господи… шесть лет прошло! Шесть лет, Громов, черт тебя подери! Почему ты вдруг вспомнил обо мне вообще?
— Я о тебе и не забывал. Сегодня я уже говорил тебе это. Если ты считаешь, что я шутил — зря.
— Серьезно?! — не веря ни единому слову, покачала я головой. — Тебе от меня что-то нужно. Признавайся, Громов.
Продолжая гладить запястье, он задумчиво смотрел куда-то в область моей груди. Бордовое обтягивающее платье, которое я дико любила и в котором мне было всегда комфортно, внезапно показалось прозрачной тряпкой, не скрывающей ни единого изгиба тела.
— Ну ладно, — снова взгляд на меня. — Уговорила, Лина. Раз уж ты сама завела разговор об этом, то да, пожалуй, мне действительно от тебя кое-что нужно.
— Что же? — и стоило ломать комедию. Я вернулся за тобой, Лина, я помнил о тебе все эти годы, Лин… Меня обуяла новая вспышка ярости. Он продолжал поглаживать мою руку, смотреть на меня, а я, беззащитная, чувствующая тепло его тела, холод мрамора и горячий бег собственной крови, буквально осатанела. — Мерзавец!
Олег пропустил мои слова мимо ушей. Ещё сильнее прижался бёдрами, и теперь я чувствовала его так близко, что плыла голова.
— Хочу, чтобы ты стала моей женой, — сказал он негромко, но так, что каждое слово буквально врезалось в меня.
— Что? — из груди вырвался нервный смешок. — Ты серьезно?
— Более чем. И сейчас ты поедешь со мной.
— Я вообще-то не одна!
— Не одна… М-да… Даю тебе пять минут объяснить своему жениху, почему бросаешь его, иначе я сделаю это сам. Но вряд ли тебе понравятся мои методы, Лина.
— Ты спятил, Громов?! — попыталась вырваться, но он придавил меня так, что я даже пошевелиться теперь не могла.
— Завтра мы поженимся, ты родишь мне наследника, — продолжил нести полную чушь. — Сына. Хотя я не против того, чтобы была девчонка, — склонился, втянул носом воздух у моего виска, потёрся щетиной и добавил чуть более хрипло: — Хорошенькую девочку, похожую на тебя. У тебя получаются красивые девочки, Лина.