Мила снова и снова пыталась убедить себя в том, что поводов для переживаний быть не должно. В конце концов, отец мог просто припугнуть, чтобы добиться своего….может, чтобы наконец взялась за голову. И вот честно, Багирова была готова взяться за все сразу, лишь бы это все оказалось пустой угрозой.
Когда она оказалась перед дверью Ракитина, на улице давно сгущались сумерки, плотным кольцом укутывая дома едва наступавшей осенней мрачностью. Девушка невесомо постучала в дверь, словно нехотя, но никто не отозвался, она постучала чуть сильнее, затем услышала тяжелые шаги, а когда дверь распахнулась, Мила растерялась окончательно, потому что Саша выглядел явно не для приема гостей.
Весь взмыленный, вспотевший, как после марафона. Серая майка-алкоголичка насквозь пропиталась потом и облепила тело так, что казалось, будто бы Ракитин стоял перед ней в чем мать родила. Это вообще законно, иметь такую фигуру? Нет, она не из дикого леса, конечно, да и Миша постоянно тягал железо, а отец так и подавно, но вот открывшаяся перед ней картина заставила челюсть мягко опуститься на пол, звякнув у самых ног.
— Мила? Ты что тут делаешь? — мужчина нахмурился, стирая рукой пот со лба. Все мышцы при этом заиграли, а слабое освещение в коридоре переливами трогало кожу, усыпанную бисеринками пота.
Девушка еще не отвисла окончательно, все водила жадным взглядом по телу. Все-таки…было ведь на что посмотреть, а она как ни крути женщина.
— Мила? Ты зайдешь…или мы будем стоять дальше? — Ракитин призывно открыл дверь, и с этого момента девушка словно проснулась, махнула головой, отгоняя наваждение, и шагнула в квартиру, где приятно пахло деревом и цитрусом.
— Я…извини, что ворвалась, хочу с тобой поговорить.
— Проходи на кухню, — Саша слабо улыбнулся, указывая рукой в знакомом для девушки направлении, но она не могла и шевельнуться. Нет, Мила точно никуда не пойдет, все скажет прямо сейчас, здесь, как на духу.
— Нет, я ненадолго, не хочу тебя стеснять, ты явно был занят, — опять взгляд сам собой опустился на мощную фигуру, но девушка буквально силком заставила себя поднять взгляд на лицо мужчины, который сейчас смотрел на нее уж слишком внимательно. На лице у нее вроде как цветы не росли.
Саша кивнул, осматривая Милу с ног до головы. Так уж получилось, что коридорчик у него был узкий, места немного, так что они были достаточно близко друг к другу. Слишком.
— Папа хочет выдать меня замуж. За тебя, — шмальнула фактами наотмашь, вглядываясь в дергающийся кадык Ракитина. — Но ты ведь взрослый человек, ты ведь понимаешь, что это все бред, сюр, называй как хочешь…
— Почему ты вдруг считаешь, что я могу думать в таком ключе? — Саша не дал договорить Миле всю ту пламенную речь, что она с трудом сформировала у себя в голове.
Этот вопрос застал ее врасплох, вынуждая покрываться тело липким потом. Или потому, что в доме было жарко, или потому что присутствие Ракитина в непосредственной близости к ней заставляло нервничать, или от сказанных слов. Неясно, но она вся аж задрожала.
— В смысле?
— В прямом, Мила, это я предложил твоему отцу свою кандидатуру, потому что сам этого хочу, — прошептал, всматриваясь в глаза Милы. Она шагнула назад, упираясь спиной в холодную стенку. Нет, что за бред? Он шутит? Пальцы скребли шероховатую поверхность, пока она вновь и вновь прокручивала в голове сказанную Ракитиным фразу.
— Зачем тебе это?
Он ухмыльнулся и как-то грустно посмотрел на нее.
— Глупый вопрос, потому что я хочу, чтобы ты стала моей женой, Мила Багирова. Что тут непонятно? — Саша поднял руку, легко касаясь костяшками пальцев побледневшего личика девушки. А вот Мила словно попала под удар двести двадцать вольт, дернулась резко, отшатнулась, больно ударяясь затылком.
Господи, что он нес? Что? Мила моментально напряглась, а затем замотала головой, не до конца понимая, привиделось или послышалось ли ей это…
Но Саша резко шагнул к ней ближе и уперся в стенку руками так, что практически придавил всем телом. Потный и горячий, он полностью укутал ее собой, жадно вдыхая воздух у лица. Затем он опустил руки на талию и прошептал:
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Это окончательно сорвало стоп-кран. Сдержанность полетела ко всем чертям собачьим.
— Я не выйду за тебя, Саш, никогда! Слышишь, никогда! — девушка кричала как ошалелая, вырываясь из цепкого захвата стальных рук, натренированных, он ведь научен и заточен под это. Чтобы силой решать проблемы.
— Выйдешь, ты все равно будешь моей, Милка, — цедил, теперь уже всматриваясь в нее злобным взглядом, подернутым какой-то странной эмоцией.