– Ты существуешь, – хрипло выдавливаю я, слишком тихо, чтобы кто-то услышал. Во всяком случае, мне так кажется: ощущение громкости катится прямо в бездну вместе со зрением, здравым смыслом, самоконтролем, всем, что я знала о жизни, и так далее.
– Это Мэйбелл Пэрриш, двоюродная внучка Вайолет, – сообщает Рут. – Дочка Джули. – И голос такой приторный, будто я подержанная машина, которую она пытается продать. – И она просто лапочка, так что будь милым, – выразительно просит она, подхватив мою безвольную руку и помахав ему в знак приветствия. – А это Уэсли Келер, садовник и управляющий поместьем.
Уэсли Келер.
Уэсли Келер, Уэсли Келер, Уэсли Келер. Это иностранный язык. Непостижимо. Он вообще не выглядит как Уэсли Келер, он выглядит как Джек Макбрайд: безумно романтичный, со склонностью к музыке и большим интересом к сфере недвижимости. Харизматичный, очаровательный. Заядлый путешественник, сёрфер, защитник окружающей среды. У него врожденный дар ладить с девушками.
«Джека Макбрайда не существует», – напоминаю себе я.
Но!
Открываю рот, и из него со звуком спущенной шины вырывается накопившийся там воздух. Мужчина хмурится на мое «Эээээээээ», и винить его за это нельзя. Ну и выражение у меня, должно быть. Мне очень хочется, пусть так и делают только в фильмах, снять очки, протереть о рубашку, а затем надеть снова – проверить, не мираж ли передо мной.
– Господи, для тебя это, похоже, нешуточный удар, – замечает Рут. – Знаю, ты не ожидала никого увидеть. Прости, что пришлось все так преподнести вам обоим.
Джек – нет, Уэсли – резко оборачивается к ней.
– Преподнести что? – спрашивает он напряженно.
– А? – Рут оглядывается в поисках чего-то, на чем задержать взгляд. С точностью, будто от этого зависит жизнь и смерть, выбирает чайную чашку на подносе.
– Что преподнести? – изменившимся тоном повторяет он.
Он даже выше, чем я представляла, такой крепкий, устрашающий. Меня поражает его тень, маячащая на стене, от пола до потолка, и линия упрямой челюсти в профиль. Поражают едва заметные изменения в сложившемся у меня образе, который встает перед глазами, стоит только вспомнить его имя: волосы у него на пару сантиметров длиннее, чем на фотографиях, и более растрепанные. На правой щеке видны четыре шрамика после угревой сыпи, а от света лампы черты его лица, и особенно рот, меняются, как и линия носа. Она не прямая! И совершенно очаровательная. И странная. Чуть левее от адамова яблока у него веснушка. Теперь я это знаю, знаю, что он существует, и сейчас нахожусь с ним в одной комнате и вижу эту веснушку, о которой прежде не догадывалась…
Мозг так ошеломлен подобными отклонениями от запечатленной картинки, что продолжает выключаться каждые пару секунд. Это не он – но ведь он, и вроде бы нет – и все же да. Фотография в памяти рассыпается, уступая место наблюдениям из реальности, из настоящего. Это сбой в Матрице – по обе стороны от него появляются бегущие столбцы зеленого кода. Может, я умираю?
– Рут.
Я дергаюсь. У него низкий голос, как шорох гравия под чьей-то тяжелой поступью, и все крошечные рецепторы внутреннего слуха тут же реагируют. Точно, это предсмертная реакция.
Рут поджимает губы. Крутит часы на руке, пока они не начинают показывать Тихоокеанское время.
– Да что происходит? – не выдерживаю я. – Как вы тут оказались?
Я схожу с ума. Это лицо. Боже мой, я представляла его тысячу раз. В какой-то момент я думала, что влюбляюсь. А теперь еще и голос под стать. За все недолгое время наших отношений мы никогда не говорили по телефону. Переписывались в том приложении для знакомств, пока я не намекнула, что готова удалить его и сделать следующий шаг вместе с ним, после чего мы начали переписываться по электронной почте. Интернет в Коста-Рике работал с перебоями – туда он, по идее, уехал волонтером после урагана. Говорил, что позвонить никак не может, но что он ждет не дождется, когда сможет вернуться в Штаты и встретиться со мной.
Я всему верила. Считала его сообщения такими романтичными, как старомодные любовные письма на современный лад, но потом пришло разочарование, потому что сообщения оказывались недостаточно длинными, приходили недостаточно часто. Все было недостаточно. Мне нужно было услышать его голос. Нужно было прикоснуться в реальности. Каждую ночь перед сном я благодарю богов, что мои фальшивые отношения с Джеком никогда не дошли до более откровенного этапа. Стоило мне попробовать намекнуть, и Джек тут же уклонялся, переводя тему, заставляя меня переживать, что между нами нет химии. Теперь же я рада, что Джемма не смогла перейти эту грань. А ведь отправь я свои обнаженные фотографии коллеге… даже не знаю, смогла бы я это пережить.