— Ты видела ее в Потерянных. Играла она хорошо.
— Прекрасно играла. Она изменилась? Потолстела? Подурнела?
— Да нет. Все такая же. Тонкая и звонкая.
— Я начинаю ревновать, — рассмеялась Лада.
— Не стоит. Даша Иванова не в моем вкусе. Я слишком разборчив, чего не скажешь о ней.
— Какой же ты сноб, Гера! Думаешь, она не изменилась за столько лет?
— Не представляю, зачем мне об этом думать в принципе.
— И то правда. Так как, она поддается на уговоры?
— Не очень. Но думаю, что все изменится, стоит ей прочитать сценарий.
Герман не ошибся. Дашка, которая ради интереса открыла первую страницу текста, так и не сумела от него оторваться, пока не дочитала до конца. Она забыла обо всем на свете и с головой погрузилась в сценарий. Все другое просто перестало существовать.
— Даша… Ты меня слышишь вообще?
— А? Что? Ты что-то спросила, Люб?
— Да, я интересовалась, какими бы цветами ты хотела украсить зал к своему юбилею.
— Я бы вообще предпочла о нем забыть.
— Тебе только тридцать, — улыбнулась Люба. — Мы отлично повеселимся. Ну же… Даш?
— Не знаю, Люба. Ты же знаешь, что я не особо люблю цветы.
— Но зал, тем не менее, нам нужно украсить.
— Тогда украшай на свой вкус.
— Ты не в восторге от нашей затеи, — разочарованно протянула Люба.
— Да нет, что ты. У меня просто кризис среднего возраста.
— Смешно, — улыбнулась Любовь.
— Прости меня, Люб. Я знаю, как ты стараешься. И ценю это. Честно. Я просто действительно немного расстроена быстротечностью времени. А тут еще…
— Герман.
— Да… — Дашка неловко отвернулась к окну, перекатывая в ладонях карандаш. — Он мне прислал сценарий.
— И как он тебе? Понравился?
— Очень, — честно призналась Даша.
— Ты согласишься, да?
— Нет. — Даша покачала головой и зарылась рукой в и без того растрепанные волосы. — У меня смелости не хватит снова окунуться в этот процесс. В то время я хоть немного верила в собственные силы, а сейчас…
— Не веришь?
— Не-а. Не верю. Совсем. Я и тогда без дозы кокса ничего не могла, а сейчас и подавно.
— Это неправда. Ты могла. Тебя просто убедили в обратном. Сыграли на чувствах, надавили на болевые точки. Только и всего.
Даша растерянно потерла виски. Она понимала, что Люба во многом была права, но… Ей никто в нос кокс не заталкивал. Даша сама ступила на этот путь, поддавшись уговорам и обещаниям своего агента. А ведь с ее жизненным опытом могла бы и догадаться, что к чему!
— Не знаю, Люба. Я вряд ли сумею. У меня и опыта трезвой игры нет. Считай, все под кайфом происходило. Да и как вы здесь, без меня? Нет… Не хочу.
Люба помолчала немного, обдумывая свой ответ. Ей и самой не очень хотелось нарушать привычный уклад жизни, но Дашка… Несмотря на все свои сомнения, она была создана для сцены, и было бы нечестно удерживать ее возле себя, лишая возможности реализоваться и изменить свою жизнь в лучшую сторону. Стать звездой!
— Герман говорил, когда начнутся съемки, и сколько они будут длиться?
— Начнутся в ближайшее время. А длиться… я даже не спрашивала об этом. Не вижу смысла.
— Ты могла бы попробовать. А мы были бы рядом, и всегда бы тебя поддерживали. Не так, как в тот раз, и…
— Люба! Я сколько раз тебе говорила, что вашей вины в тех событиях нет?! — перебила женщину Дашка, вскакивая со своего места. — Что ж ты мне душу рвешь, а?
— Прости… — Люба отвела глаза.
— Не прощу! То, что ты для меня открыла мир искусства, мир кино… Что в этом плохого? Думаешь, что-нибудь изменилось бы, если бы я и дальше оставалась темной? Вряд ли. Ну, не стала бы я актрисой. Ладно. Но неужели ты действительно думаешь, что то дерьмо, что сидело во мне, все те комплексы не вылезли бы мне боком?! Это выстрелило бы. Рано или поздно, но я бы вляпалась в какое-нибудь дерьмо.
— Я хотела уберечь тебя от всего на свете, но не смогла.
— Хе*ня. Если бы не ты и Ставр, я бы уже, может, и не жила. В лучшем случае — на зоне бы парилась.
Дашкин запал прошел, она, как подкошенная, рухнула в свое кресло. Снова взлохматила волосы, не решаясь посмотреть в глаза женщине.
— Я не умею красиво говорить. Ты знаешь. Но все самое лучшее, что у меня было в жизни, связано с тобой. Кроме Яна, конечно, хотя и за него я тебе спасибо сказать должна…
— Нет, Дашенька, глупая…
— Да, Люба, да. Он твой сын даже в большей степени, чем мой. Я не в обиде. Сама виновата. И во всем другом, что со мною случилось вне стен детского дома, виновата я сама. Только там у меня не было выбора. А после… После я сама выбирала свою дорогу. И, как правило, ничего хорошего из этого не выходило.