Мысли у меня были печальные, но, к счастью, я не вспоминал о полицейском, о том, что произошло тогда в Одере, и о том, что случилось с тобой, когда мы от него убегали.
Я встал из-за письменного стола и подошел к плакату с Памелой, стоял и размышлял, что должен придумать, как остановить эти мысли. Я ударился головой о стену — три раза, четыре, но ничего не изменилось. Тут я понял: чтобы заставить старые мысли исчезнуть, надо думать о чем-нибудь новом.
Я стоял неподвижно, прижав лоб к ногам Памелы. Я почувствовал легкий запах песка. В коридоре послышались голоса двух учителей. Они говорили о том, что нужно натереть пол в их квартире. Мне хотелось забыть свое прежнее имя. Тот, кем я был, должен замереть, а потом исчезнуть.
Я решил это стоя, прижимаясь к стене.
Я возьму другое имя. Не хочу быть Симоном.
Амалие научила меня работать на компьютере. Я играю с разными программами. Теперь я уже довольно много знаю о П., о знаменитых телестудиях, о фотографах и фотографиях, которые они делают и продают по всему миру. В одной программе я видел фасад Визуального министерства, посмотрел на все отделы и узнал, как работают чиновники и редакторы. В другой программе я увидел фасад полицейского управления. Прежде чем войти в здание, я должен был закрыть глаза. Там много отделов. Целый отдел занимается преследованием за неразрешенную порнографию. Я прошел по коридорам, прочитал имена на табличках, посмотрел на фотографии, послушал интервью с начальниками и шпиками. Они говорили очень спокойно — похоже, у них нет никаких проблем.
Я не нашел его.
Каждый раз, когда включаю компьютер, я вижу лицо Марии. Кожа у нее светлая, мочки ушей длинные.
— Добро пожаловать в Телеполис.
Мария улыбается. Телеполисом она называет компьютерный мир.
— Телеполис справедлив, чист и современен, — шепчет Мария. — Ты готов? — спрашивает она.
Я пристально вглядываюсь в ее лицо. Под конец я вижу только красивый рот, шевелящиеся губы. Слушать ее голос приятно.
В Телеполисе люди могут беседовать, спорить и любить, не вставая со стула, говорят губы Марии.
Чуть погодя я перестаю слушать ее болтовню. Она уговаривает меня надеть шлем и перчатки, но я не подчиняюсь. Она повторяет одно и то же много раз. Я отворачиваюсь.
В Телеполисе рекламируют красные будки. На каждой будке стоит номер. Ты можешь выбирать по своему вкусу, получить любое удовольствие. Стоит тебе напялить на себя специальную одежду, надеть шлем, и ты будешь счастлив. Глен объяснил мне, что там происходит. Он говорит, что эти развлечения очень дорогие, побывав в таких будках, можно запросто обеднеть. Я перевожу взгляд с экрана на Амалие. Она сидит посреди классной комнаты. С ее наушников, извиваясь, свисают провода. Они падают ей на живот. Амалие молодая, у нее большие уши. Мальчишки шепчутся. Они смотрят на ее задницу.
— Настоящее стойло для жеребца, — шепчет Глен, когда она плавно проходит между рядами парт мимо нас.
Каждый раз, заметив, что кто-нибудь из учеников разговаривает, она ставит черточку в классном журнале. Если получишь три черточки, тебя потащат в подвал и сунут твою голову в ящик с картинками. Никто из нас не любит сидеть в подвале, сунув голову в эту машину. Это не больно, но потом не можешь думать ни о чем, кроме этих картинок. Амалие хочет, чтобы нам нравились картинки, но не хочет, чтобы мы говорили про порнуху и щупали девчонок.
— Смотри, но не трогай, — говорит она.
И я вспоминаю тетю Элену и ее поговорки.
Амалие учит нас, как обращаться с компьютерами. Пальцы у нее мягкие. Если мы чего-нибудь не понимаем, она нам объясняет. А я многого не понимаю, ведь раньше у меня не было компьютера. Амалие часто подходит ко мне. Глен говорит, что я либо тупой, либо похотливый козел. Я не отвечаю и даже не смотрю в его сторону, но уши у меня начинают гореть. Амалие почти все время сидит за своим компьютером. Говорит полушепотом. Она дала мне ушные пробки и показала новую программу. Она помогает мне учить новый язык. Вечером я лежу на кровати и повторяю слова. Амалие приглашает меня играть по вечерам в баскетбол вместе со всеми, но мне больше хочется рисовать или учить язык.
Сегодня я листал телефонный каталог Телеполиса и нашел имя, которое мне понравилось. На большой переменке я подошел к Амалие и еще одной учительнице и сказал, что я нашел имя. Они с удивлением уставились на меня, вытаращив глаза:
— Имя?
— Да, имя.
— Я хочу, чтобы вы звали меня Тобиасом, — сказал я и вышел из комнаты.