— Принимаем твою волю.
— Принимаем твою волю.
— Принимаем…
— Встаньте! — приказал я. И Падшие повиновались.
Он фантастичности происходящего по спине пробежали мурашки. Меня только что послушались тошкены? Что это было?
Я даже ущипнул себя, проверяя, не сон ли? Боль почувствовал, след на руке остался. Блин!
Теперь уничтожить их стало еще сложнее. Это как зарезать поросенка, который ест из твоих рук.
— Что вы тут делаете? — спросил я.
На этот раз многоголосия не было. Тошкены неторопливо поглядели на одного из своих, а тот ответил, не разжимая губ.
— Живем.
Его ответ жутко разозлил меня.
— Живете! Жить могут лишь живые!.. Сюр какой-то. Почему вы меня слушаете?
И вновь поднялся ветер.
— Принимаем твою волю!
— Принимаем твою волю!
— Каши, видимо, мы с вами не сварим. Мне кажется, что я об этом жутко пожалею, но… Но вам надо уйти.
— Принимаем твою волю!
— Принимаем твою волю!
— Принимаем твою волю!
— Уходите подальше отсюда, чтобы больше не пересекаться с людьми. Чтобы они вас больше не видели. И еще кое-что. Вытяните правую руку.
Падшие послушно выполнили мое требования, заставив внутри опять все сжаться.
Я создал Лезвие и довольно ловко провел им между тошкенов. На землю от каждого Падшего упал указательный палец. Как я и думал, боли они не почувствовали. Маленький бонус быть мертвым. Ну, если их состояние можно таковым назвать. Я поднял трофеи и повторил еще раз.
— Уходите. Идите и не оборачивайтесь.
Обжигающий своим холодом ветер вновь принес мне слова про принятие воли. А после Падшие стали медленно удаляться, оставляя меня в легком состоянии шока. Я до сих пор не понимал, что именно сейчас произошло.
Глава 4
— Вот, — выложил я на стол перед Ситниковым указательные пальцы Падших.
— Предупреждать надо, — сморщился генерал-губернатор, отодвигая чашку чая. — Я же ем.
Я пожал плечами. Пришлось бы долго ждать. В этом смысле Ситников был почти как Винни-Пух — всегда не прочь немного подкрепиться.
— Почему пальцы? — спросил он.
— Я решил, что нет смысла тащить сюда сульфары. Все равно потом придется от них избавляться.
— Это да, — согласился генерал-губернатор. — Ну ладно, убери отсюда эту гадость. И садись, в ногах правды нет.
— В заднице тоже правды немного, да и насиделся уж.
Собственно, вместо ягодиц у меня сейчас был один сплошной синяк. Потому я и отказался от предложения.
— Как нашел их?
— Соединил пару заклинаний высшей магии. Вышло не сказать чтобы блестяще, но сработало. Эти Падшие вас больше не побеспокоят.
— Все поражаюсь, Николай, как у тебя все ладно всегда выходит. Люди над проблемой могут несколько месяцев биться, а ты приходишь, раз — и готово.
— Может, все дело в том, что над проблемой надо не биться, а решать ее, — пожал я плечами. — Люди любят все невероятно усложнять.
— Без этого никуда, — согласился Ситников. — Был у меня подпоручик один. Удивительной способности человек. Любое дело мог на неделю растянуть. А если с похмелья или настроения дурного, то и на две.
— И случилось с ним в итоге нечто нехорошее?
— Да как раз нет. Проворовался, его на каторгу сослали, а после он там женился, да и остался в одной соседней деревне. Повезло дураку.
Мы замолчали, каждый сделав свой вывод. К тому же, я не был намерен продолжать беседу вот еще по какому поводу — наш диалог все дальше отделял меня от конечной цели.
Генерал-губернатор был опытным и мудрым мужиком. Потому мой настрой сразу угадал.
— Ну, не сиди ты сычом. Ситников свое слово помнит и отказываться от него не собирается.
Он полез карман и выудил оттуда небольшой кристалл в тонкой металлической окантовке. Сверху в ней оказалось просверлено крохотное отверстие, видимо, чтобы Осадило можно было носить на шее. Однако цепочки или шнурка я не обнаружил. Сам кристалл, в отличие от мутноватой белизны сульфара, был полностью прозрачным. Я бы даже выделил эту удивительную чистоту.
— В дальней камере у нас висело, — стал рассказывать Ситников, катая Осадило на ладони. — Не бог весть какой сильное, но шагов на пять вокруг берет. Хватит тебе?
— Более чем, — ответил я.
— Пользуйся тогда, — протянул он руку.
— У меня к Вам еще одна просьба, Владимир Георгиевич…
Ситников нахмурился, видимо, у него наступала стадия интоксикации Ирмер-Куликовым, однако меня выслушал. И даже без всякого колебания согласился, поднявшись на ноги.