– «Я не стану!» – передразнил Тютюков соседа за столом. – Слабак ты, как я посмотрю!
Стол приподнялся, повисел в воздухе и с грохотом опустился на пол. Бутылки, стаканы и тарелки звякнули, но со стола не свалились.
– Не выпил еще, а уже озорничаешь, – покачал Василий укоризненно головой. – Твое счастье, что водку не пролил, а то бы…
Он не договорил и, чокнувшись своим стаканом о стакан невидимки, строго приказал:
– А ну, опрокинь!
Таинственный незнакомец не заставил себя упрашивать: стакан взвился вверх и сделал в воздухе сальто-мортале. Драгоценная жидкость хрустальной струей обрушилась на стол и, щедро смочив приготовленные для закуски бутерброды, стекла по клеенке на пол.
– А вот это ты зря сделал, – желваки на скулах экс-моряка заходили волнами. – Если одной бутылки нам не хватит – а нам ее не хватит! – кто за добавкой в магазин побежит? Ты или я?
Селедочный хвост игриво вильнул по мокрому кусочку хлеба и вдруг пулей устремился к Василию. Хлоп – и он уже плотно прилип к его загорелому лбу.
– Намек понял, – спокойно сказал Тютюков, отдирая скользкую рыбью плоть, – но я не побегу. Так что, не шути больше, а то пожалеешь.
Вася поднял опустевший стакан и снова налил его почти до краев.
– Если ты мужик – выпьешь, – сурово проговорил он и взял в руку свой стакан.
И что бы вы думали? Таинственный незнакомец залпом выпил жгучую, вонючую жидкость и с хрустом закусил ее соленым огурцом!
– Молодец, – похвалил его Вася Тютюков. – Теперь вижу: ты – настоящий мужик!
И он щедрым движением левой руки подвинул собутыльнику тарелочку с бутербродами.
– Ешь, не стесняйся!
«А я и не стиснаюсь», – всплыла на клеенке кривоватая алая надпись.
– Ну и молодец! – еще раз похвалил Вася невидимого товарища. А про себя подумал: «Кажется, забрало беднягу! Ошибки начал делать!» И чтобы уж наверняка довести незнакомца до нужной кондиции, он быстро откупорил вторую бутылку и ловко разлил водочку по опустевшим стаканам.
– А теперь выпьем за дружбу! – воскликнул Тютюков и игриво чокнулся с новым приятелем. – Тебя, кстати, как зовут? Меня – Василием.
«Ктокак», – всплыло на клеенке не очень понятное словосочетание. И вскоре рядышком появилось разъяснение: «Зови Барабашкой. Я превык.»
– Меня тоже по-разному кличут, – признался Тютюков. – Ну, за знакомство!
В тишине, нарушаемой только тиканьем ходиков и легким шуршаньем танцующей в горнице пары, послышалось громкое бульканье и, чуть позже, смачный хруст огурцов. А на месте предыдущей надписи внезапно всплыли две коротких, но очень загадочных, фразы: «Хрен сними! И наплюй!»
Прочитав новое послание, Тютюков слегка обомлел: «Только этого и не хватало! Неужто маньяк?!» А вслух произнес:
– Он у тебя что, отцепляется?
Возникла минутная пауза, по истечении которой Василий Тютюков впервые смог услышать голос таинственного невидимки.
– Ха… Хм… Ха… – раздались скрипучие звуки, отдаленно напоминающие человеческий смех. А на клеенке, начавшая уже понемногу бледнеть надпись, вдруг снова налилась багровым цветом, а буква «С» отскочила в сторону. «Хрен с ними! И наплюй!» – прочитал Василий исправленный текст и громко расхохотался:
– Это ж другое дело! А я-то подумал!..
Он торопливо разлил остатки водки по стаканам и еще торопливее произнес новый тост:
– За взаимопонимание между народами всех стран!
«И прочими уважаемыми личностями!» – добавил невидимка, выводя продолжение тоста по клеенке и по всему, что попадалось на пути кривой надписи: тарелке с бутербродами, подставке для чайника, пачке сигарет и даже обглоданному селедочному хвосту, лежащему на обрывке газеты.
А еще минут через пять из окон тютюковского дома послышались сочный бас Василия, славящий «золотые деньки» в Севастополе и чьих-то «глаз огоньки», и уже знакомое соседям Тютюковых постукивание и побрякивание – на этот раз удивительно точно попадающие в такт Васькиному пению.
Когда песенный репертуар на морскую тематику был исчерпан, новые друзья отправились вместе в магазин за добавкой: разлучаться даже ради нужного дела хотя бы на минуту они оба теперь не желали. Впрочем, ничего страшного в этом не было, все-равно приятеля Васьки Тютюкова никто не видел. А то, что сам Василий с кем-то оживленно беседовал, никого не удивляло. Ведь с пьяными такое случается сплошь и рядом!