19
Будто погода изменилась в месте, где не бывает погоды, изменчивой по определению. «Они все меня ненавидят и презирают, — вдруг забрал себе в голову Распорядитель Столов и окончательно и опасно заболел. — Все ненавидят. Даже Мясо». Он кашлял глуше и чаще, чах на глазах. Наркотические средства, которыми ангелы пичкали больного, вызывали в нем взрыв энергии и оптимизма, но иногда их прием был чреват агрессивными выпадами. В один из таких приливов агрессии он растолкал ангелов и с верха лестницы кричал вниз застывшим в испуге Пирующим:
— Вы все меня ненавидите! Какого черта вам от меня нужно? Чем вам было плохо «Там»? Пили зеленый чай и катались на роликах вдоль набережной у моря! И здесь — все не по вам! Вы же представляли себе рай как застолье друзей! Так наслаждайтесь же, ублюдки! Вам только жрать и издеваться над художником. Я замыслил триллионы живых и мертвых. Можете вы хоть что-нибудь улучшить в моем творении? А? Хотя бы характеры ваших детей, придуманные мною еще до их рождения, которые не можете вы изменить, сколько ни стараетесь? Презираете меня за отсутствие телевизора и телефонов в Застолье. Ну да! Я стар, я творю отличными от ваших способами. Вы у себя «Там» до сих пор гадаете, как на самом деле устроено ваше тело. Плевать я на вас хотел, — уже совсем разошелся он.
— Это точно, — неожиданно твердо и внятно произнесла седая дама.
Мясо чуть не укусил ее за руку при этих словах (он на самом деле никак не мог этого сделать при наличии только одной челюсти), а господин Гликсман сделал Блинде знак глазами, означавший, по-видимому, приятное удивление, относящееся к седой даме.
Ангелы не торопились вмешиваться, лишь придерживая Распорядителя Столов под локти. Видимо, им было интересно наблюдать за скандалом.
— Катитесь к черту! — орал расходившийся Распорядитель Столов. — Или, может быть, скомандовать вам на построение? В колонну по двое ста-а-а-новись! Левое плечо вперед — шагом марш! Все на аннигиляцию!
Теперь ангелы проявили настойчивость и утащили упирающегося Распорядителя Столов назад в его кабинет. Мертвые внизу побледнели. Значит, аннигиляция действительно существует и, судя по интонации сумасшедшего старика, улучшения она не обещает. Мясо смотрел вверх, на ангелов, с укором.
Через пару недель, когда Распорядитель Столов вообще перестал появляться перед Пирующими, у дамы без бровей и с быстрым ртом снова разболелись уши, за столом царила унылая тишина. Ангелы наверху, на лестничной площадке, сосали леденцы, не содержащие сахара, и тихо переговаривались между собой. Внезапно лицо дамы без бровей и с быстрым ртом исказила болезненная гримаса.
— Так больно? — Голос господина Гликсмана, оказывается, способен наполняться неподдельной участливостью хорошо воспитанного человека.
— Тише, — шепнула дама без бровей, и рот ее тотчас же стал неподвижен.
Поскольку дама без бровей продолжала молчать, всякому желающему представилась бы в настоящий момент удобная возможность изучать вопросительные выражения лиц Пирующих в Застолье. Блинда просто и прямо смотрела в лицо даме без бровей и с быстрым ртом и ждала разъяснений, Бруталюк ковырялся белой вилкой в салате, будто искал ответ, провалившийся сквозь стружку моркови на дно тарелки. Господин Гликсман упер кончик носа в кулак, отчего его нос стал похож на треугольный парус. Седая дама и Мясо вдруг показались родственниками на семейной фотографии, ожидающими от фотографа жеста или слова, позволяющего им расслабиться, а девочка с матерью приоткрыли рты и наклонили головы на одинаковые углы, но в разные стороны — в направлении друг друга. Стало очевидно, насколько они похожи друг на друга.
Когда ангелы, отшуршав обертками конфет, вернулись в кабинет Распорядителя Столов, дама без бровей и с ожившим быстрым ртом, сказала оживленно, будто у нее никогда не болели уши:
— Они говорили по-французски, чтобы мы не поняли. Этих двух ангелов не было, когда мы пели «Марсельезу».
— И? — спросила Блинда, нахмурившись.
— Видели этого красавчика-ангела с криминальной рожей?
— Вышел ангел из тумана, вынул ножик из кармана, — комментарий господина Гликсмана.
— Вот только пырнуть по-настоящему не во что, — заметил Бруталюк.
— Ну же! — нетерпеливо подстегнула Блинда, игнорируя остроумие бывших мужчин.
— Этот красавчик сказал другому ангелу: «А вчера он достал… и слизнул с пальца…» — Небольшое личико дамы без бровей и с быстрым ртом съежилось, на глазах мелькнули слезы, впервые в ее лице взгляд притягивало не отсутствие бровей и быстрый рот, а совершенно обыкновенные уши.