Оказывается, супруги Васильевы в Лондоне были частыми гостями на вилле Смит. Мне показалось, что я ослышался: «На вилле? На какой вилле? Если у Эмми нет даже приличных тапочек?»
А за сутки до ее отъезда на родину мы встретились втроем в ее номере. Пили сладкое грузинское вино и долго-долго беседовали. О жизни, любви, литературе. Я задал ей чисто советский вопрос: «Сколько денег получают английские писатели за изданный роман?» Переводчица укоризненно глянула на меня: «На западе подобные вопросы не задают. Это считается дурным тоном. Сколько, кто и как зарабатывает, мало кого интересует». Однако Эмми почувствовала наше замешательство и настояла на том, чтобы был сделан перевод.
Оказывается, там все не по-нашему. Последний роман Эмми Смит написала пять лет назад. На гонорар сменила весь парк автомашин, съездила с дочерью в кругосветное путешествие, жила безбедно все эти годы. Но теперь деньги кончаются, и она снова садится за письменный стол.
«Как у вас происходит сам процесс сдачи рукописи в издательство?» — поинтересовался я. «Все очень просто, — охотно ответила Эмми, — у каждого писателя, в том числе и у меня, есть свой издатель. Я отношу ему рукопись. Он говорит: «Придите через неделю». За эту неделю он лично прочитывает рукопись, советуется с продавцами книжных магазинов. Через неделю издатель приглашает к себе, говорит, что покупает рукопись. Тотчас выписывает чек на солидную сумму. И все».
Перед тем, как нам разойтись, я не выдержал: «Скажите, Эмми, вы говорите о баснословных гонорарах, о кругосветных путешествиях, но…» дальше можно было не продолжать, она все поняла, сейчас я спрошу про ее бедный вид, про стоптанные тапочки, старенький плащ. Вместо ответа Эмми показала мне фотоальбом, на котором были запечатлены главные этапы ее нынешней жизни — роскошная вилла, окруженная розарием, в центре — бассейн, многочисленные комнаты.
Любой хороший специалист, тем более писатель, должен жить в хороших условиях. И она жила, как и положено литератору ее ранга. А в том, что Эмми Смит была и остается одной из самых знаменитых писательниц Англии, сомневаться не приходилось.
Английский писатель Джеймс Олдридж поставил Эмми Смит в один ряд с такими корифеями английской литературы, как Бернард Шоу, Джордж Элиот, Грэм Грин. Он писал в журнале «Иностранная литература» так о моей новой знакомой: «Новый роман Эмми Смит, пожалуй, самое обличительное и правдивое произведение о жизни английских средних слоев. Эмми Смит прекрасно владеет английским языком и по праву считается художником слова. Она — из тех немногих современных писателей, которые умеют использовать его подлинное богатство и своеобразие. Э. Смит удостоена литературных премий имени Ллевеллина Райса и Джеймса Блэка. По произведению Эмми Смит «Путешествие девушки» снят английский многосерийный фильм, а ее творчество, несомненно, оставит свой след в английской литературе…»
Эмми Смит уезжала из Пицунды перед обедом. Жарко светило солнце, прекратился дождь, и пальмы словно застыли в почетном карауле, провожая английскую писательницу, которая совершенно преобразилась. Ни тебе стоптанных тапочек, ни старого плаща. Выглядела богато и элегантно, вся в немыслимо красивых одеждах. Наши писатели удивленно покачивали головами. Вот уж воистину: «По одежке встречают». А провожают…
К главному входу подали микроавтобус для нее, а Эмми все стояла и беспокойно оглядывалась вокруг, ждала вашего покорного слугу. А я, непутевый, в это время мчался в сувенирный киоск, чтобы купить ей на память какую-нибудь безделушку. Я очень волновался. Еще бы, накануне вечером, за кофе, она через переводчицу предложила мне подумать над переездом в Англию, подарила рассказ в рукописи, написанный здесь, в Пицунде.
Когда я подбежал к ней, яростно забилось сердце. Словно отрывал что-то от себя очень и очень близкое. А ведь между нами еще ничего не было, но могло быть. Менять жен, наверное, нехорошо, но влюбляться можно многократно. Что создаст любой творец, будучи амебой?
К Рождеству я получил из Лондона красочную открытку, написанную по-русски, ответил ей. Весной Эмми Смит снова написала мне. Я не ответил. Зачем было травить друг друга. Но из сердца память вытравить так и не удалось…
КАК МЫ ВАЛЯЛИ КОМЕДИЮ
Латвия, Дубулты
Мы познакомились довольно странным образом. Недалеко от поселка Дубулты, в Латвии, на берегу быстрой реки Лиелупе, в километре от Дома творчества писателей СССР, появились два чудака. Оба, не сговариваясь, бросали с каменистого взгорка копченую салаку. Салаку молниеносно, на лету подхватывали балтийские чайки прямо в воздухе, ни одна не промахивалась. Чаек над нашими головами скопилось так много, орали они так истошно, что я не расслышал, что крикнул мне сосед — маленький, седой, горбоносый.