— Глаза!
— Чего?
— Глаза закрой!
Тут я подумал, быть может, старик унюхал мой перегар? Или услышал про мной неправедный образ жизни и решил силой на путь истинный наставить? Закодировать? Я в эту шнягу в любом случае не верил и решил подыграть. Тем более, что вырваться из его крепких лап было непросто.
Закрыл глаза, скрестил руки на груди. Сижу, нюхаю вонь камыша и слушаю гул комнаты. Сначала думал, что на обратном пути нужно будет заскочить к портному и заказать парочку новых костюмов, а потом мысленный поток растворился.
Вроде не уснул, но как-то по-особенному себя почувствовал. Хрен знает, сколько просидел внутри, но, когда Седой меня вывел, Архип с Кривоносым возле стены храма накидали целую гору окурков. Думал, минут десять прошло. Но если бы эти молодцы по шесть самокруток за десять минут скурили, то позеленели бы. Значит дольше. Час? Полтора?
Как бы там ни было, вышел я каким-то очищенным и посвежевшим. Вытрезвитель Седого работал. Прибавилось сил и уверенности. Не верю я, конечно, во всё это мистическое. Но дымные руки и многоголовые ублюдки тоже раньше казались выдумкой, а тут вон оно как. Может, не зря эту бетонную развалюху местом силы называют?
Седой, как ни в чём не бывало, поплелся ковыряться с камнями с тыльной стороны храма. Налил в таз воды и принялся мешать палкой глину. Нас он больше не замечал. И я почувствовал себя использованным. Точно также я беру за ручку Раису, веду наверх. И хоть мы там не тлеющие камыши нюхаем, а учащенно дышим голенькими, но заканчивается всё по той же схеме. Я спускаю её обратно, целую в щечку и иду по своим делам.
Быть трахнутым Седым, было не клёво.
— Ждите!
— Е-моё! — ругнулся Архип и полез в карман за табаком.
— Слышь, Седой! Спасибо за то, что ты меня отшептал, но я вот чего приходил. Мы тут пару дней назад с харвом зарубились возле магазина дубильщика. Про тварь эту никто ничего не знает. Можешь рассказать?
Седой бросил палку, вытер руки о жилетку и сел на камень.
— Чего именно знать хочешь?
— Всё. Кто такие харвы? Откуда взялись? И чего им надо?
— Садись!
Седой показал на соседний камень, и я не смог ему отказать. Обычный ведь оборванец-пенсионер, но нет. Было в нем что-то властное и мудрое. Такому даже если сам господин Глинский будет перечить, то можно и леща схлопотать.
Короче, история с харвами такая. Жил-был князь Аникей — мужик с железными яйцами, в доспехах, на коне. Справедливый, честный и вообще народ все его фотки в инсте лайкал без устали.
Аникей был идейным мужиком и добрым хозяйственником. Не нравилось ему, что на его землях отсталые язычники живут. Куклы Вуду делают, промышляют чёрной магией, жрут родственников, а ещё в секту затягивают жителей местных деревень. Короче, гадили эти язычники Аникею и слухи про него всякие распускали. Хейтеры ху*вы. Собрал князь кодлу свою и погнал брать форт язычников. Делов на пять минут. Войска князя — несколько тысяч, а этих за забором — сотня оборванцев.
Аникей решил всё по уму сделать. Разбил лагерь перед фортом неверных. Дозор, разведчики. На переговоры своих людей отправил, и те передали оборванцам, что у них есть двадцать четыре часа, чтобы сдаться. Бросайте оружие и выходите с поднятыми руками, и тогда мы не будем стрелять!
Язычники Аникею жопу через забор показали и сказали, чтобы катился вместе со своими мудаками. Переговоры не привели к успеху. Аникей собрал своих полководцев и сказал, что по утру пойдут вырезать потерявших страх чумазиков.
Тем временем сын Аникея княжич Матвей вместе со своим верным телохранителем рыцарем Харавцевым спешил к отцу с запада. Княжичу только восемнадцать исполнилось. Теперь официально и по закону мог резать на куски всякую чернь вместе с батей. Вот и гнал на всех порах, чтобы к утру на вечеринку успеть. Не фортануло. Отряд язычников бродил за пределами форта ночью и случайно наткнулся на княжича. Тот, конечно, молодец, корону на себя напялил, меха. Ещё бы прицел на лбу нарисовал. В общем, пленили язычники княжича вместе с его телохранителем.
По утру Аникей ведет войска на форт, а ему из-за забора… Херяк! Мордашку сынишки показывают. Ещё шаг и я его прирежу — кричит главный беспредельщик. Ну и всё. Аникей по тормозам. Все назад. У них сынок мой единственный в плену. Разговор совсем другой пошёл. Аникей заднюю дал. Отдайте сына, да мы свалим по-хорошему. А язычники не поверили. Говорят, нужно подумать, покумекать.
На три дня движуха остановилась. Аникей с войском под забором стоят, костры жгут, а язычники начинают изгаляться. То денег попросят за голову, то оружие, доспехи. Потом давай уже совсем чудить. Грамоту, мол напиши нам князь, что мы теперь не форт язычников, а неприкосновенная земля. Аникей ведётся на всё это. Всё делает, лишь бы сына вернули. Единственный он у него.