— Что случилось, господин Мещерский?
— Понятия не имею, — ответил тот и уставился на меня.
— Не переживайте, братья, раскулачивать нас пока не хотят. Не за этим собрались, — бочком я подобрался к бару Румянцева и заглянул внутрь. — Ого!
— Так в чём дело?!
— Дело, — я залип на старинную бутылку. — А, дело! Да! Я вот чего вас здесь собрал, господа, — поставив бутылку на место, я облизнулся и навёл траурное лицо. — То, что случилось с Румянцевым — ужасно. Такая потеря. Совсем молодой парнишка, попутал дороги, связался, как говорится, с плохой компанией.
Прокопий смотрел на меня, не моргая, будто хотел разобрать в моей болтовне тайное послание. Ростопчина поглядывала на потолок — готов спорить, подсчитывала в уме прибыль в последнем квартале. Мещерский кривился от недовольства.
— Смерть такого молодого и амбициозного господина — это не только личная потеря для каждого из нас, но и для народа! Мы-то ладно. Нам уже долгие годы приходится переносить на плечах тяготы и страдания, а народ?
— Что народ? — спросил Прокопий.
— Как теперь людям Румянцева жить, зная, что их покровитель и защитник погиб?
— Ну-у-у…
— Нужно срочно искать временную замену для управления его землями! — перебил я Прокопия.
— Вообще-то, вре́менное управление его землями взял на себя я, — сказал Мещерский.
— Я понимаю ваше желание помочь, господин Мещерский. Вы мужественный и самоотверженный человек. Готовы взять весь удар на себя. Спасибо вам, но даже самые чистые побуждения не должны отклонять нас от правил совета правителей. Разве нет?
— Кхм-кхм! — Мещерский посмотрел на Прокопия. — Ну, насколько я понимаю, членов совета осталось четверо. Они все здесь. И если тебе надо формальное подтверждение, то мы можем проголосовать хоть прямо сейчас. Если нет возражений?
— Нет-нет, — я покачал головой. — Давайте уладим этот вопрос.
— Хорошо, — Мещерский пожал плечами. — Итак, на голосование выносится вопрос о выборе вре́менного управляющего для земель погибшего господина Румянцева. Выношу свою кандидатуру и предлагаю голосовать. Кто за?
Мещерский поднял свою руку, а за ним поспешил Прокопий. Ростопчина смотрела в потолок.
— И я выдвигаю свою кандидатуру, — сказал я. — Кто за?
К потолку устремились моя рука и рука Ростопчиной. Мещерский злобно посмотрел на нас обоих.
— Голосование состоялось. Количество голосов разделилось поровну. Но мой голос, как главы совета, имеет больший вес. Поэтому вре́менное управление землями Румянцева передаётся…
— Давайте уж без самодеятельности, — сказал я и достал из кармана сложенный вчетверо листок. — Мы все поклялись следовать законам совета. Давайте же следовать.
— Что это?! — Прокопий навис над бумажкой.
На мятом жёлтом листке стояли печати. Чернильные и смоляные. Рукой матёрого писаря был начертан текст и обведён в фигурную рамочку. Важный документ, а не газета жопу подтирать.
— Документ об основании Виктомска, который подписали наши с Мещерским деды, — сказал я. — Тут есть про управление, про год основания, про создание совета господ, а ещё про роль народа, — я ткнул пальцем в предпоследний абзац. — Сказано, что в спорных вопросах совета господ решающую роль должен определять заинтересованный в том люд.
— Что ты хочешь сказать?
— По голосам у нас два-два, — ответил я. — Одоевский, войдите, пожалуйста!
— Кто?
В помещение вошёл пузатый мужик с усами. В куртке с медвежьим мехом и сапогах со звенящими цепочками.
— Господин Одоевский! — представил я. — Главный производитель телег и повозок в Виктомске. Избранный народный представитель от земель Румянцева. Итак, господин Одоевский, за вами слово. Кого бы вы хотели видеть на месте вре́менного управляющего землями Румянцева?
— Господина, Глинского, — не раздумывая ответил Одоевский.
— Неожиданно! — я пожал ему руку. — Какая честь для меня!
— Подождите, как это?… — Мещерский зыркнул на Одоевского. — Совет должен сам…
Мещерский попыхтел, но против бумажки спорить было бессмысленно. Пнув кресло, Румянцева, он пошёл к выходу.
— Погодите, господин Мещерский! — остановил я его. — Это ещё не всё!
— ЧТО?!
— Как временный управляющий землями Румянцева я хочу назначить нового постоянного управляющего, если его одобрит народ.
Мещерский нахмурил лоб и в недоумении уставился на меня.
— Илларион, зайди, пожалуйста!
В кабинет вошёл Мясник. В новой кожаной жилетке и чистых штанах, но по-прежнему с закатанными рукавами, в кожаной шапке и с ножами за поясом.