Я стону. — Нет. Я не знаю. Да. Может быть?
— Смежный вопрос: как долго вы были в этом лифте? — спрашивает Ханна.
— Я не уверена. Один час? Меньше? А что?
Она пожимает плечами. — Просто интересно, может ли это быть стокгольмским синдромом.
Я снова стону, позволяя себе упасть на кровать. Оззи подходит ко мне, чтобы понюхать, просто чтобы убедиться, что я не превратилась в огурец с тех пор, как он в последний раз проверял. Затем он убегает, разочарованный.
— Хорошо, — говорит Мара, — давай вернемся назад. Верно ли то, что он сказал тебе?
— Нет. Я не знаю. Да. Может быть?
— Богом клянусь, Сэди, если ты…
— Да. - Я выпрямляюсь. — Да, это имеет смысл. Я подробно изложила свою структуру предложений по устойчивому развитию в опубликованной статье, а ещё больше подробно описала её в своей диссертации…
— На что тебе, возможно, следовало наложить эмбарго, — вмешивается Ханна, играя со своими темными волосами.
— …на что я определенно должна была наложить эмбарго, так что вполне возможно, что кто-то, кто читал мои материалы, мог использовать их, чтобы имитировать мою подачу. Конечно, когда дело доходит до фактического выполнения работы, у них не будет такого опыта, как у Джианны или у меня, но это проблема на потом. Я думаю, что то, что сказал Эрик. . . возможно.
— Значит, никаких генитальных грибков? — спрашивает Мара. — Я имею в виду, что это кажется вполне справедливым, учитывая, что ты опубликовала ту статью и написала это в диссертации, чтобы побудить людей принять твой подход.
— Верно. Ага. - Я закрываю глаза, в семнадцатый раз за последние два часа желая исчезнуть в небытии. Может быть, с тех пор, как я в последний раз проверяла, в моём шкафу появился портал в другое измерение. Может быть, я смогу отправиться в страну без последствий моих собственных действий. — Я действительно не думала, что его будут использовать мои прямые конкуренты.
— Я понимаю это, — говорит она тоном, который предполагает сильное «но». — Но я также не уверена, что это вина Эрика.
— И он извинился, — добавляет Ханна. — Кроме того, тот факт, что он прочитал твою диссертацию, довольно мил. Как ты думаешь, сколько парней, с которыми я спала, читали мои работы?
— Без понятия. Сколько?
— Ну, как ты знаешь, я твердо убеждена, что секс и разговор плохо сочетаются, но я бы прикинула… сплошной ноль?
— Звучит примерно так, — говорит Мара. — Кроме того, ты сказала, что он предлагал найти способ исправить ситуацию. И это просто не похоже на то, что он сделал бы, если бы ему было наплевать на тебя.
— Согласна. - Ханна кивает. — Я голосую за отсутствие генитальных прыщей.
— То же самое. Пока мы говорим, я распускаю круг призыва.
— Нет, подожди, никакого распускания, я… — я тру глаза ладонями. — На чьей вы стороне, ребята?
— На твоей, Сэди.
— В отличие от тебя, — добавляет Ханна.
— Я… Что это вообще значит?
Они обмениваются взглядами. Я знаю, что мы разговариваем по Zoom, и технически невозможно обменяться взглядами, но они обмениваются чертовыми взглядами. Я чувствую это. — Ну, — говорит Ханна, — вот в чем дело. Ты встречаешь этого парня. И ты с ним трахаешься. И это действительно хороший трах - ура. На следующий день после этого, ты узнаешь, что он мудак, и это отправляет тебя в трехнедельную нисходящую завитушку слез и мороженого Talenti, которая примерно в двенадцать раз интенсивнее, чем когда ты рассталась с чуваком, с которым встречалась годами. Но потом ты узнаешь, что всё это было недоразумением, что всё можно исправить, и... ты уходишь? Ты сказала, что он хочет ещё поговорить, и очевидно, что ты заинтересована в том, чтобы услышать, что он говорит. Так почему же ты ушла, Сэди?
Я смотрю в непримиримые, безучастные, добрые глаза Ханны, которые очень хорошо сочетаются с её непримиримым, безучастным, добрым голосом, и бормочу: — Мне больше нравилось, когда ты была в Лапландии.
Она ухмыляется. — Мне тоже, поэтому я пытаюсь вернуться туда, но давайте вернемся к обсуждению твоих ужасных коммуникативных навыков.
— Они не так уж плохи.
— Эх. Они вроде как, — говорит Мара.
Я тоже смотрю на Мару. Я наблюдатель равных возможностей. — Знаешь что? Я соглашусь, что мои навыки общения плохи, но я отказываюсь быть пристыженной кем-то, кто находится на грани похода за кольцами с парнем, на которого она однажды чуть не вызвала полицию, потому что он оставил квитанцию CVS в сушилке.
— Пфф, они не собираются покупать кольца. - Ханна пренебрежительно машет рукой. — Держу пари, она получит какую-нибудь семейную реликвию.
— Разве у него нет старших братьев? - Я спрашиваю. — У них, вероятно, уже закончились семейные реликвии четыре свадьбы назад.
— Ах, да. Возможно, будут какие-то покупки. Думаешь, он позвонит нам из какого-нибудь торгового центра "Клэр" округа Колумбия и спросит, какое кольцо Мара предпочла бы?
— Боже мой, знаешь что? На прошлой неделе я где-то прочитала, что Costco продает обручальные кольца… О, привет, Лиам.
Парень Мары появляется на экране и встает прямо за ней. За последние несколько недель он стал чем-то вроде неофициального четвертого в наших звонках — случайной приглашенной звездой, если хотите, который выпытывает у Мары постыдные истории об аспирантуре и любезно предлагает убить наших мудаков-коллег-мужчин, когда мы жалуемся. Учитывая, что наше первое знакомство с ним было в том, что Мара замышляла заминировать его ванную, на удивление весело иметь его рядом.