Но, даже самый светлый день рано или поздно омрачают тучи, как только солнце начало уходить за горизонт, они встали и направились в сторону деревни, но сделав пару шагов, Офелия услышала стоны своего старшего сына.
Оглянувшись, она увидела, что он стоит посреди поляны, держится за голову и говорит что-то себе под нос.
– Панталеон, беги домой, быстрей, – сказала она.
Мальчик поднял голову.
– Мама…
– Живо домой, – перебила она, голос стал в секунду строже.
Мальчик сорвался с места и тут же побежал в сторону их дома. Офелия же подошла к Аресу, пытаясь помочь ему. Но спустя пару минут припадок закончился, он вновь посмотрел на мать, веки были красными.
– Что случилось? – спросила она.
Он пытался что-то сказать, но получались только не членораздельные слова, которые он мог собрать в предложение….
***
Диана сидела в своей «темнице», пересчитывая кирпич за кирпичом, надеясь так скрасить рутину своего заточения. В мыслях же она искренне надеялась на то, что Ева сделает так, как было сказано в записке…ведь для Даны сейчас было важно именно это, чтобы Дхармы жили….а Панталеона, она возьмёт на себя, это её демон и справляться с ним исключительно ей, любыми возможными способами.
Дверь в комнату открылась, она даже не посмотрела в ту сторону, продолжая лицезреть стену. Уверенные, широкие шаги приблизились, на пол рядом с ней аккуратно поставили поднос, от соприкосновения с кладкой он издал неприятный звук. Он пару минут стоял, просто наблюдая за ней, рассматривая черты лица, волосы цвета крови, яркие светлые глаза. Внешне она была всё той же Дианой, которая бегала с ним по лесу, хохотала, любила его, причём взаимно. Но что было внутри он не понимал? Последнее воспоминание….как она его убивает и именно поэтому он был в замешательстве.
– Поешь, – сказал тот, продолжая смотреть на неё.
Взгляд её не сменился ни на долю секунды, словно под гипнозом она смотрела в одну точку, но после всё же ответила.
– Мне не нужна еда, – голос был хладнокровен. – Я же чудовище, мы не едим.
Он лишь тяжело вздохнул.
– Я не считаю тебя чудовищем, Лисё…
– Не смей меня так называть.
Она резко повернулась в его сторону, буквально прожигая злобным, мстительным и убийственным взглядом.
– Ты никогда не была против, – сорвалось с его губ.
– Это было до того, как ты убил меня, Панталеон, – сквозь зубы процедила девушка.
Сдерживая себя, чтобы не напасть, она прижималась ближе к стене, которая больно царапала спину свозь одежду.
– Ты потерял право меня так называть и что-то требовать в тот момент, когда вонзил в меня нож и когда убил единственных близких мне существ из-за слепой веры в слова отца, – на этих словах она медленно повернула голову в исходное положение .
Мужчина опустился на пол, облокотился о стену и продолжил смотреть на неё, формулируя в голове правильные слова.
– Чудовища, которых ты называешь семьёй убили моего брата на моих же глазах, вероятно, что мать тоже убили они, – спокойно отвечал он. – А что касаемо твоей смерти….думаю когда твои руки были в моей крови мы стали квиты.
Она горько усмехнулась его словам и покачала головой, поджимая губы.
– Вероятно шок от смерти не даёт тебе вспомнить мои слова о твоей семье, – ответила девушка. – Твой брат был болен, и мать пришла к моей бабушке в деревню язычников, где ей сказали, что привести Ареса в чувства может только человеческое мясо, – она склонила голову на бок, смотря на его реакцию. – И за эту информацию попросили забрать меня к вам. И знаешь что в итоге сделала твоя любимая мамочка? – она злостно ухмыльнулась и придвинулась ближе. – Она заманивала бедолаг к той самой пещере, о которой ты говорил, убивала их и кормила ими твоего брата, а после легко свалила всё на мою родную деревню и твой отец убил всех, кто там был, – развела руками она. – И даже на этом всё не закончилось, когда твоя мать наконец-то поняла, что сделала ошибку, она собственноручно хотела убить Ареса, но тот был сильнее и съел её как всех.
Выражение его лица менялось по всей мере рассказа, ему хотелось ударить ей, чтобы она замолчала, ему не хотелось слышать этого, но он сдерживался, пытаясь разглядеть за этим разъярённым взглядом единственную, кто из дорогих ему людей, всё ещё жив.
– А после твой брат сам начал убивать! И за это он был приговорён к смерти! Не потому что мы вершим самосуд или убиваем всех на своём пути, а потому что он зло в последней инстанции, такое же, какими были твой отец и мать, и таким же стал ты, Панталеон, – лицо перестало выражать эмоции. – Ответь же мне на вопрос, мой милый враг, кто из нас большее чудовище? Люди, которые ради себя готовы погубить сотни жизней или Дхармы, которые пытаются сохранить хрупкое равновесие жизни и смерти, наказывая мерзавцев?