— Почему? — Мой вопрос едва слышен, но я не отступаю.
— Потому что Лиам был мне как брат. Он был всем, что у меня было, Эверли. С тех пор, как я себя помню, только он и его родители.
— Значит, ты просто отдал меня ему? — Я складываю руки на животе, чувствуя себя уязвимой.
Куп криво усмехается мне.
— Не веди себя так, будто у тебя не было права голоса. Ты не из тех девушек, которой можно манипулировать или передать. Ты хотела его. И сделала свой выбор.
Лиам мне сразу понравился. Он был хорош собой, с доброй улыбкой, и когда подошел ко мне вместо своего опасного на вид друга, я почувствовала облегчение, потому что Лиам был безопасным выбором. Тем, от которого мои родители не пришли бы в ужас. Тем, кто не причинил бы мне вреда. Он был безопасным.
— Да, сделала.
Я смотрю, как Купер проглатывает еще кусочек, а затем поворачивается к огню.
— Ты сделала правильный выбор, но не говори, что мы ненавидели друг друга с самого начала.
— Хорошо. — Я не спорю с ним по этому поводу, потому что полагаю, что он прав.
После этого мы оба спокойно едим, используя камин в качестве нашего единственного источника развлечений, пока я снова не открываю рот, не в силах вынести тишину и любопытство.
— Почему моя сестра?
Купер пьет из бутылки с водой и поворачивается ко мне.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему ты начал встречаться с моей сестрой? Почему Ария? На самом деле она не в твоем вкусе. — Вздергиваю подбородок вверх. — Ты сделал это, чтобы досадить мне?
Купер хмурится, пока изучает меня.
— Ты что, шутишь?
— Нет. Я хочу знать.
Парень встает, подходит к окну и смотрит на закат. Ему не удаться уйти от этого вопроса. Мне хотелось поговорить с ним об этом с тех пор, как они начали встречаться. Но Ария была так счастлива, и я оставила эту тему в покое, хотя и вела себя с ним, как стерва.
Я встаю и подхожу к нему.
— Скажи мне.
Купер поворачивается, чтобы посмотреть на меня, волнение отражается на его красивом лице.
— Нет. Я встречался с твоей сестрой не для того, чтобы досадить тебе. Ты встречалась с Лиамом, чтобы досадить мне?
— Что? — Я удивлена его вопросом, и знаю, что это заметно. — Зачем мне это делать? Я даже не знала тебя.
— Тебе не кажется самонадеянным предполагать, что кто-то будет встречаться с кем-то только для того, чтобы досадить другому человеку?
— Это разные вещи. Когда ты встретил Арию, у нас было три года пререканий за плечами.
— Ты так хочешь это называть? — Его большое тело теснит мое, и я понимаю, что отшатнулась только для того, чтобы он заполнил пробел.
— А как бы ты это назвал?
— Три года прелюдии.
Мой рот открывается, а затем закрывается, когда я пытаюсь заставить свой мозг сотрудничать со мной. Чтобы сформировать слова.
«Боже, как хорошо от него пахнет».
Даже в глуши и без нормального душа, парень так чертовски хорошо пахнет. И чувствуется хорошо. Его тело так близко от моего, возвышающееся надо мной.
— Пфф. Все эти три года у меня был парень.
— И все же... — Купер вторгается в мое пространство. — Ты все еще смотрела на меня так же, как в ту первую ночь.
Я пристально смотрю на него сейчас, скрестив руки на груди, пытаясь освободиться от наваждения и сосредоточиться.
— Я смотрел на тебя только с презрением.
— Презрение... возбуждение. Неважно.
Я быстро закрываю глаза, внезапно вспомнив, как сильно он меня раздражает.
— Ты встречался с моей сестрой для того, чтобы разозлить меня?
— Боже, приди в себя, Эверли. Ария была прекрасна. — Я сглатываю. Так больно вспоминать о моей прекрасной белокурой сестре. И я знаю, что чувство внутри меня — ревность, что вызывает у меня отвращение к самой себе. — Она была умной и забавной. И видела мир по-другому.
Слушать, как Купер описывает мою сестру, убивает меня по стольким причинам. Она была чудесным человеком, но, слыша, как он это говорит, я только больше завидовала ей. Чувство вины разрывает меня на части.
— Да, так и есть.
Купер изучает меня, его глаза смотрят в мои, когда он наклоняется ближе, и я знаю, что парень видит, что его слова делают со мной.
— Но я флиртовал с ней на той вечеринке, чтобы досадить тебе.
Мои глаза расширяются, а челюсть отвисает.
— Что?
Куп не отступает.
— Я хотел, чтобы ты разозлилась. Хотел, чтобы ты ревновала.
— Ты. Мудак.
Он не спорит.
— Хотел твоей злости. Знал, что тебе не понравится, если я буду рядом с твоей младшей сестрой.
Отталкиваю его и двигаюсь, чтобы пройти мимо. Но парень хватает меня за запястье, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него с презрением.
— Ты свинья.
— Я лишь сказал, что флиртовал с ней, чтобы разозлить тебя. Но я встречался с ней из-за всего остального. Встречался с ней не для того, чтобы досадить тебе. Я сделал это для себя.
Выдергиваю свою руку из его и пристально смотрю ему в глаза, не уверенная в том, что чувствую по этому поводу.
Купер отворачивается от меня и снова смотрит в окно.
— Ария мне нравилась. Мне нравилось, что она заставляла меня чувствовать.
Не знаю, что еще сказать. Я чувствую тошноту и сажусь на диван, обхватив себя за талию.
Думаю о своей маленькой идеальной сестренке.
Она была именно такой.
И часть меня обижалась на нее за это.
Глава четырнадцатая
КУПЕР
Прошлая ночь была полной катастрофой. За гранью. Я признался слишком во многом, и мог видеть это в ее глазах... Ее темные секреты были раскрыты для меня.
Мы не должны были делать ничего из этого.
Нам не следовало целоваться. Не следовало разговаривать. Мы должны были позволить всему этому умереть.
Прошлой ночью Эверли оставалась на своей стороне дивана. Не сказала мне ни слова. И я не пытался нарушить молчание.
Тишина безопасна. Мы шли по тонкому льду в течение трех лет, и, конечно же, одна маленькая трещина привела бы к полному провалу.
Просыпаюсь рано и надеваю новую одежду, прежде чем отправиться в сарай. Сегодня солнечно, но все еще очень холодно. Снег никуда не делся.
Дверь в сарай открывается, и я издаю громкий стон. Поворачиваюсь и вижу, что Эверли одета в пальто, с надвинутой на волосы шапочкой, и пристально смотрит на меня.
— Что ты здесь делаешь?
— Не знаю. Смена обстановки.
Она закрывает за собой дверь, оглядываясь по сторонам.
— Ты случайно не нашел здесь спрятанный грузовик, не так ли?
— Ага. И забыл сказать тебе об этом.
Девушка фыркает, но не выглядит такой раздраженной.
— Прости. Прошлой ночью я перешла черту.
Я в шоке смотрю на нее.
— Что?
Она делает глубокий вдох и садится на охапку сена.
— Я не должна была спрашивать об Арии. Конечно, тебя влекло к ней, и именно поэтому вы встречались. Я знала, что это не имеет ко мне никакого отношения.
Не совсем правда, но я не говорю этого, когда сажусь рядом с ней.
— Я действительно заботился о ней. — Это часть правды.
Девушка кивает с легкой грустной улыбкой на губах.
— Как могло быть иначе? Она была идеальна.
Эверли не смотрит на меня. Ее внимание устремлено прямо перед собой, но мои глаза прикованы к ней. К ее красивому профилю, идеальным розовым губам, прямому маленькому носу и длинным ресницам.
— Она была моей противоположностью. Все, чего, как я думал, у меня никогда не будет. Эверли... — Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, когда я произношу ее имя. — Я не думал, что Ария вообще обратит на меня внимание.
Девушка фыркает коротким смешком.
— Ну, да, конечно.
— Я серьезно. — Я знаю, что мое лицо отражает это чувство.
Она качает головой, ее правая рука скользит по щетине на моей щеке.
— Как она могла не обратить на тебя внимание? Она была молодой, милой и наивной... А ты… это ты.
— Что, черт возьми, это значит?
Девушка улыбается, опуская руку на сено, на котором мы сидим.
— Это значит, что ты как кошачья мята для такой девушки, как она. У нее не было ни единого шанса.
— Говоришь так, будто я большой злой волк.
Эверли улыбается.
— Она хотела тебя. Конечно, хотела. И, конечно, ты хотел ее.
— На что ты намекаешь? — Что бы это ни было, мне уже это не нравится.
Эверли встает, теперь ее глаза темно-серые.
— Плохой мальчик и хорошая девочка. Ну же. Это история стара как мир. Я имею в виду, вы, ребята, были идеальным совпадением.
Я сглатываю желчный привкус во рту. Плохой.
— Я не плохой.
Я встаю, и она, кажется, слегка озадачена.
— Я не имею в виду, что ты плохой. — Она хмурит брови. — Я имею в виду плохого мальчика. Неприятности.
— Я не доставляю неприятности.
Эверли смотрит на меня с удивлением.
— В этом нет ничего плохого.
— Чушь собачья. Итак, кем это делает тебя, а? Если ты была с Лиамом? Ты плохая девочка?
Она смотрит на меня, и ее презрение возвращается в полную силу.
— Нет. Мы не были такими. Мы были просто собой... обычной парой.
Девушка понятия не имеет, что их отношения были далеко неидеальны. И я не могу ей сказать.
— Значит, вы двое были просто идеальной скромной парой. Но кем тогда были мы? Шуткой? Плохой мальчик и хорошая девочка? Почему? Потому что это я?
Она смотрит мне в глаза, и я ненавижу это.
— Боже мой, не все должно быть борьбой. — Эверли всплескивает руками. — Я имею в виду... Впрочем, с нами так постоянно происходит, не так ли? Вот почему ты прав, я действительно сделала правильный выбор. Ты и я... — Она жестикулирует между нами. — Мы были бы катастрофой.
— Не то слово. — Так бы и было. Мы и двух минут не можем обойтись без ссоры. Она сводит меня с ума.
— Вот именно. Ты и Ария, вы двое никогда не ссорились. — Это правда. — Как и мы с Лиамом. Все просто. Так, как и должно было быть.
Держу пари, они бы поссорились, если бы она узнала правду.
Однако не позволяю этой правде выскользнуть. Я не могу. Лиам ушел и не может ничего объяснить. Не мое дело говорить ей об этом.
— Отлично. Ты права. Итак, что теперь? А? Как нам сохранить хоть немного мира, пока мы застряли здесь вместе?
Эверли садится на сено.
— Я не знаю. — Она смотрит на меня снизу вверх. — Может, нам просто не говорить о прошлом. Об Арии и Лиаме.
В ее глазах печаль, когда она это говорит, и я знаю, что это причиняет ей боль. Но думаю, что она права.
— Хорошо.
Она оглядывает сарай.
— Почему бы тебе не рассказать мне, откуда ты все это знаешь.
— Это? — Я поднимаю бровь и снова сажусь рядом с ней.
— Как развести огонь. Что такое погреб. И все такое прочее. Я думала, ты городской парень, до мозга костей.
Я киваю и встаю, подхожу к куче дров и собираю их в здоровую руку. Она следует моему примеру.
— Да, но у родителей моей мамы была ферма примерно в двух часах езды к югу отсюда. Я проводил там каждое лето и большинство рождественских каникул. — Улыбка растягивает мои губы, когда я думаю о своих бабушке и дедушке.
— Они жили на ферме?
Я киваю, и мы несем дрова в дом.
— Да. И они сами себя обеспечивали. Мой отец их терпеть не мог. Им не нужно было ничего особенного. Только самое необходимое. И он определенно этого не понимал. У них были коровы для молока и масла. Они выращивали животных на мясо. У них был огород с овощами. Им ничего не было нужно. Лишь раз в месяц ездили в большой город, который находился примерно в часе езды от них, за припасами.
Я подбрасываю дрова в огонь.
— Где они сейчас?
Я тихо вздыхаю и сажусь на диван.
— Умерли несколько лет назад с разницей в несколько дней.
Эверли садится рядом со мной, поджимая под себя одну ногу, с грустной улыбкой на лице.
— Должно быть, они действительно любили друг друга.
Я улыбаюсь, думая о своих бабушке и дедушке. Как они по вечерам сидели рядом друг с другом взявшись за руки на диване и смотрели свои любимые криминальные сериалы. Как мой дедушка целовал бабушку в лоб, когда возвращался в дом после курения, потому что она ненавидела дым в доме.
— Да, любили и были неразлучны. Они были потрясающими.
— Похоже на то. — Девушка смотрит на огонь. — Значит, они научили тебя всему этому?
Я киваю.
— Да. Я даже знаю, как самому испечь хлеб.
Теперь она улыбается еще шире.
— Жаль, что у нас нет муки. Звучит неплохо.
Я киваю.
— Ага.
— Почему они не нравились твоему отцу?
Я пожимаю плечами.
— Не знаю. Никто по-настоящему не говорил об этом. Моя бабушка сказала, что, когда умерла моя мама, ему было тяжело. Что она делала его счастливым, во что я с трудом верю.
— Ты никогда не видел его счастливым?
Я сглатываю и смотрю в потолок, запрокидывая голову назад.
— Нет. Он всегда был угрюмым ублюдком.
— Мне жаль.
— Все в порядке. — Я пожимаю плечами. — А как насчет тебя? Есть бабушки и дедушки?
Она качает головой.
— Нет. Умерли. И я никогда не встречала их, когда они были живы. — Я чувствую на себе ее взгляд, но не поворачиваю головы. — Ты не говорил об этом с Арией?
Я поворачиваюсь и смотрю в ее красивые глаза.
— Это запрещено. Мы только что установили это правило.
Она кивает, мгновенно отступая.
— Ты прав. Прости.
Я улыбаюсь и снова смотрю в потолок.
— Нет. Мы не говорили об этом.