– Я сейчас тебе по башке твоей божественной надаю! – Язвительное замечание окончательно вывело Лачека из себя. – Хочешь ерундой заниматься, к словам придираться, валяй, пожалуйста, сколько угодно, но только меня в этот бред собачий не втягивай, я уже по горло твоей постной рожей сыт… битый час ей любуюсь!
Последующие четверть часа были проведены путниками в раздражающей слух тишине, если не считать недовольного ворчания разведчика, прошептавшего себе под нос весь богатый запас казарменных ругательств, адресованный, как не трудно догадаться, едущему рядом представителю древнейшего рода Озетов. Вебалс не мешал боевому товарищу «спускать пар», прекрасно зная, что общение с ним не сахар и не каждая стоическая личность выдержит его компанию долее дня, а разведчик, надо отдать ему должное, продержался уже больше недели. Когда пыл негодования в сердце Лачека окончательно и бесповоротно угас, Вебалс подвел своего коня ближе к кобыле напарника и стал невозмутимо вещать, как будто не слышал в свой адрес весьма нелестных эпитетов.
– Люди всегда люди, Палион, они интригуют, они хитрят и ловят друг дружку в сети собственной глупости. Большое колдовское спасибо нашему доброжелателю за лошадей. – Вебалс картинно прижал правую руку к сердцу, но совершенно позабыл при этом стереть ехидную ухмылку с лица. – Но не кажется ли тебе странным, что кто-то заботится о нас и, кроме того, пребывает в курсе наших планов. Скажи, кто мог знать, что мы отправимся за герцогом?
Палион промолчал, хоть он уже и остыл, но был морально не готов ко второму туру утомительных дебатов, который с большой вероятностью закончится точно так же, как и первый, размолвкой и взаимными оскорблениями.
– Только сам герцог и Кергарн, и то при условии, что они действительно заодно, насчет чего лично у меня есть некоторые сомнения. На нас поставили ловушку, и в нее положили сыр. Неизвестно кто, неизвестно как узнает о наших планах, каким-то странным образом предвидит, что мы выберемся из города через тайный лаз, и оставляет карту с подробным описанием куда идти. Тебе не кажется необычайно глупым идти у этого «некто» на поводу?
– Кажется, – кивнул Палион, – но выхода другого у нас нет.
– Брось, дружище, выход есть всегда, – рассмеялся Озет и примирительно хлопнул товарища по плечу. – Умная мышь, жизнеспособная мышь, не лезет очертя голову в мышеловку, а сначала долго ходит кругами и принюхивается.
Давай поступим, как эта мышь: сначала разведка, а уж затем поедание сыра!
– Как будто я тебе другое предлагал, – обиделся Палион, что далеко не все его слова были услышаны компаньоном.
– Ты предлагал мне поступить умно, а я тебе мудро, чувствуешь разницу?
– Не темни, давай к делу, – угрюмо сдвинув брови, произнес разведчик, уже порядком уставший от пустых слов.
– Хорошо. – Вебалс достал из-за пазухи смятый листок послания и еще раз внимательно изучил нарисованную на нем от руки карту. – Маршрут передвижения герцога довольно предсказуем и прост: все время по дороге в столицу и так все пять дней. Однако, не доезжая примерно милю до поворота на Лунц, кортеж съезжает с большака и делает пятичасовую остановку на опушке вутеркельского леса. Спрашивается, зачем?
– А ты не догадываешься?
– В том-то и дело, что догадываюсь, и наш доброжелатель догадывался, что мы догадаемся.
– Слушай, не каламбурь, и так тошно, и жрать охота, – посетовал Палион, у которого от голода уже давно ныл желудок, а теперь еще и заболела голова.
– Он или они, сколько наших «друзей» – не знаю – надеются, что мы свернем к лесу. Возможно, там на нас устроена засада.
– Твои предложения, – не выдержал хождения вокруг да около Палион, – только кратко и без лирических отступлений о природе человеческой.
– Вторая остановка кортежа, как я и предполагал, будет в придорожном трактире «Свет Лиотона», что в двадцати милях отсюда.
– В восемнадцати, – поправил Палион, – две мы уже протащились.
– Не важно, – отмахнулся колдун. – Мы едем туда и расспрашиваем народец в округе, не проезжал ли кортеж. Карету герцога ни с чьей не перепутаешь, так что ошибки быть не может. Если «да», то тогда все ясно. Оставляя хитрецов ни с чем, мчимся в столицу.
– А если «нет»?
– Ну, вот тогда нам придется вернуться и расспросить герцога, какие грибочки растут в вутеркельском лесу. Кстати, местечко не из приятных. Именно там люди впервые увидели вутера, отсюда и название твари, правда, многие думают, что наоборот, что лес назван в честь чешуйчатой гадости.
– Успеем добраться? – засомневался Палион.
– Кортеж выехал из Дукабеса на час раньше, чем мы. Карета у герцога хорошая, но гнать лошадей он не будет, так как к тряске не приучен. В среднем его экипаж будет двигаться в два-три раза медленнее, чем мчится всадник-гонец, – начал расчеты вслух Озет, но, видя, что союзник не поспевает уловить его скомканные и перепутанные только ему известным образом логические нити, стал бесшумно шевелить губами. – Да, успеем. Если сейчас поторопимся, то через два с половиной часа возле трактира будем, а на лесную опушку примерно за час до отъезда успеем.
– Не поздновато?
– Нет, – зловеще усмехнулся Озет. – Мне ведь приданных обстоятельствах герцог сам без надобности, мне след его нужен, в какой закуток чащи он ведет. По запаху логово недруга определю, я могу, я умею, а герцог… – Вебалс хмыкнул. – Что герцог? Одной сволочью больше, одной меньше – это небо коптит.
Наконец-то обсудив все «за» и «против», компаньоны пришпорили коней и помчались в придорожный трактир «Свет Лиотона».
Весь мир – театр, а люди в нем – актеры, только вот капитану лиотонской гвардии, Андре Фуро, опостылело играть свою роль. Ему надоел форменный плащ и дурацкий рогатый шлем. Он устал от гвардейцев, вечно выискивающих работу попроще и ворующих господские харчи, ненавидел герцога, за которым приходилось постоянно таскаться, и все потому, что стоявшим над ним командирам хотелось знать, с кем встречался Самвил и какие у него находились дела в различных уголках огромного, поросшего лесами и запруженного болотами Лиотона. А ведь когда-то он мечтал о подвигах, жаждал приключений и красот далеких стран. Мечты частично сбылись, но бездействие утомляло рыцаря, делало его слабым и вялым, как объевшийся сметаны кот. Андре Фуро стремился к активным действиям и переменам, но всем было глубоко плевать на порывы его измученной обыденностью жизни души. Его мнения никто не спрашивал, а вот ему приходилось согласовывать почти каждый шаг.
Уже третий часа гвардейцы скучали на лесной опушке, расположившись лагерем вокруг трех карет. Кто спал, кто отчищал заляпанные дорожной грязью плащи, а кто проигрывал месячное жалованье в карты. В общем, все развлекались, все, кроме него, кому жалость к самому себе и дурные предчувствия не давали покоя. Капитану не нравились долгие стоянки на лесной опушке. В прошлый раз, когда герцога понесло в вутеркельский лес, он потерял нескольких бойцов. И самое обидное, что вельможу нельзя было даже спросить, куда подевались его солдаты. «На нас напали разбойники», – небрежно кинул Самвил по возвращении, притом таким снисходительным тоном, как будто сказал: «Ах да, господа, я потерял свою любимую перчатку!» Андре, естественно, не поверил ему, но разве может гвардейский капитан докучать расспросами тому, в чьих жилах течет королевская кровь?
«Ох уж эти династии, эти дворцовые снобы и выслуживающиеся перед ними лизоблюды!» – сетовал Фуро, прекрасно отдавая себе отчет, что никогда не сможет указывать герцогу, куда тому ездить, с кем встречаться и сколько охранников с собой брать. К примеру, в этот раз он снова взял шестерых. Фуро не мог забыть их лица, лица несчастных, идущих на верную смерть. Кто ответит за их загубленные жизни? Ответ простой – никто. Законы хоть и красиво написаны, но служат они лишь банде, прорвавшейся к власти. Если богиня правосудия и слепа, то, как всякий невидящий, хорошо ориентируется по запаху и звукам.
Андре попытался успокоиться и, чтобы больше не привлекать внимания солдат своей бесцельной беготней по поляне, уселся на пень. Он долго, так долго ждал дня, когда сможет избавиться от опостылевшего ему герцога и, вместо того чтобы таскаться за ним, как расстегнувшийся ремешок за туфлей, наконец-то примется за нормальную работу, работу, ради которой он и был сюда послан. Себя капитан в провале миссии не винил. Со своей стороны он сделал все, что мог, чтобы в хилую грудь аристократа вонзился кинжал: убедил командира, что герцог представляет опасность для лиотонского трона, выбрал подходящий момент для удара, снабдил исполнителей приговора лошадьми и даже оставил подробное описание, куда им следовало ехать. Свою часть работы капитан Фуро выполнил безупречно, но вот другие снова подвели. Менее чем через два часа Самвил должен был вернуться из леса, а палачи пока еще не появлялись. Расставленные вдоль дороги агенты из числа преданной ему дукабесской нищеты подали условные знаки, всадники промчались мимо указанного поворота и направляются прямиком в столицу.