Такая долгая, заикающаяся речь лишает его последних запасов воздуха. Оборвавшись, он слепо хватает окровавленным ртом ещё какие-то слова, тянется ко мне, и я поддерживаю его за седовласый затылок, глотая непрошенные слёзы. Внутри всё сжимается от тоски, от неизбежности того, что сейчас произойдёт. Пальцами свободной руки поглаживаю пухлую щеку, встречаю прощальный взгляд — и в глубине его радужки медленно застывает стекло.
— Спите, учитель. Благодарю за верность… до конца, — шепчу ему ласково, неуловимой слуху музыкой ветра распознав приближение смерти. Знакомый холод изморозью застывает в груди. Тело в моих руках послушно обмякает, вздрагивает в последний раз и более не дышит.
На миг прикрываю глаза. Мимолётно целую своего старого учителя в лоб, чувствуя на губах привкус соли и грязи. Тишина вокруг меня абсолютно непроницаемая, ватная. Кажется, никто не может и пошевелиться, пока я бережно укладываю Белларского на траву и сама закрываю его веки. Это не больно. Это просто лопается ещё одна важная струна в сердце, нитка к себе прежней.
На плечо вдруг ложится чья-то уверенная тёплая ладонь, и ткань блузы не мешает понять, что это рука Анвара. Знаю каждое касание, каждую нотку пряностей, закружившую в воздухе, мягкие октавы в осторожном зове:
— Ви?
— Нам нужна армия твоего отца, — не обернувшись на него, медленно поднимаюсь на ноги, без тени сомнений объявляя во всеуслышание: — Потому что начинается война.
Примечания
Котта — туникообразная верхняя одежда с узкими рукавами, обычно носится с поясом.
Джантак — верблюжья колючка. Корни достигают 20 метров.
Хором называется небольшой балкон, опирающийся на колонны и располагающийся на 2–3 метра над полом, обычно его используют для расположения бального оркестра.