Имя Рейса было произнесено громко, словно в доме ждали его, как гостя и друга, и молодой человек с приятным лицом подошел к нему и приветствовал его. Немного поодаль Сидни Честер, в вечернем туалете, беседовала с пожилой дамой, вероятно, своей матерью, и какой-то молоденькой, миленькой, маленькой, застенчивой женщиной. Рядом стоял красивый молодой человек с несколько вызывающими и как бы солдатскими манерами и загорелым лицом.
— Конечно, я имею честь говорить со знаменитым мистером Рейсом, который прославился тем, что побил рекорд на автомобиле и стал всебританским чемпионом? — спросил молодой человек, который приветствовал Кристофера. — Я — Морлей Честер, кузен мистрис Честер и ее дочери.
— О славе моей стоит ли говорить, это чересчур любезно, — отвечал Кристофер. — В наше время легко сделаться чемпионом при совершенстве машин. К сожалению, я не обладаю никакими другими достоинствами.
— О ваших победах так долго трубили газеты!
— Верный признак, что в политике застой, когда газеты уделяют слишком много времени автомобильным гонкам. От нечего делать журналисты слишком преувеличили мой маленький успех.
— Позвольте представить вас мистрис Честер, мисс Честер, а также моей жене.
Женой мистера Морлея оказалась та самая маленькая, застенчивая, хорошенькая дама, на которую еще ранее обратил внимание Кристофер. Потом новый гость познакомился с красивым молодым человеком с резкими манерами: этот оказался сэром Уолтером Равеном. Первое впечатление было неблагоприятно. Но зато мистер Морлей Честер был достоин всяческих похвал. Он как-то сразу располагал к себе, и с ним хорошо чувствовал себя всякий новый человек. В нем было много теплоты и душевной сердечности.
— А теперь, хотите, я покажу вам комнаты, чтобы вы выбрали себе любую. Не правда ли, вы уже знаете о странных, таинственных явлениях в нашем доме? — спросил он Кристофера полунасмешливо, полусерьезно.
— Слыхал… Мне говорили…
— Мы считаем своим долгом предупреждать всех вновь приезжающих. Долгое время многие не хотят верить, пока не убедятся. А случается это, когда гости задумают уезжать. Все идет хорошо, и вдруг в последний раз за столом гостя постигает такая же участь, как и других. По-видимому, вор великолепно осведомлен об его намерениях насчет отъезда… Ну, да вы сами увидите!
Так как Кристофер уже пообедал, то он спустился вниз лишь после того, как дамы разошлись по своим комнатам. Присоединившись к мужчинам в курительной, он внимательно всматривался в их лица. Наблюдал также слуг. Никто не показался ему подозрительным.
Никто также не говорил в этот вечер о тайне дома. На другой день утром, в общей зале, Кристофер кое-что подслушал.
VI
Мистер Призрак
— Со мной ничего не случилось, — сказал богатый пивовар, мистер Генри Смитсон, — и я завтра уеду после обеда.
— Но вы, конечно, садясь за стол, отдадите часы и деньги своему шоферу? — со смехом сказала молоденькая американская девица.
Она жила в гостинице уже несколько дней.
— Нет! Как бы не так! Я, знаете, мисс, не верю в эти глупости. Я нарочно не уложил не только часы, но и вот эти вещицы.
Он показал своей собеседнице великолепные золотые часы с бриллиантовой монограммой, черную жемчужину, которой он закалывал галстук, платиновое кольцо с сапфиром и с бриллиантом и побренчал золотыми в кармане.
— Со мной пятьдесят фунтов и, кроме того, много банковских билетов.
— Идея! Давайте, позавтракаем вместе и будем следить друг за другом! — вскричала американка. — Втроем!
Она указала на свою компаньонку.
Кристофер еще не видел знаменитой столовой, о которой ему говорила мисс Честер. Он всю ночь перед этим думал о столовой. Комната, которую он себе выбрал, была древней, с деревянной резьбой. На новом месте спал он несколько беспокойно и часто просыпался. Разная чепуха лезла в голову. Слушая теперь, как сговаривались американцы, он вспомнил, что ему приснилось многорукое привидение, которое вошло в его спальню вместе с лунным светом и перешарило все его карманы.
Когда американцы отправились в столовую, он с любопытством последовал за ними.
В самом деле, это была великолепная комната, и стены ее были украшены деревянной скульптурой. Многочисленные червоточины свидетельствовали о большой древности стенных орнаментов, и Кристофер, в качестве знатока антиков, мысленно дорого оценил их.
«Разумеется, — подумал он, — было бы жаль потерять такой дом!»