— Надеюсь, что верите, что я люблю Морлея?
— Не сомневаюсь в этом, несмотря на то, что вы возлагали слишком большие надежды на мою слабость.
— Боже, я ради Морлея! — покраснев, вскричала ангельски застенчивая дама.
— Не угодно ли начинать? Я слушаю.
XI
Открытие покойного отца Морлея Честера
— Я все расскажу, — приступила к исповеди мистрис Морлей Честер. — Да будет вам известно, что муж мой является единственным наследником в роде Честеров, но со странным условием. Наша линия может завладеть на законном основании Вуд-Хаусом, если настоящие владельцы покинут его или захотят продать его целиком или по частям. Даже продажа утвари и обстановки замка могла бы послужить предлогом для иска. Между тем, мы с Морлеем очень и очень небогаты. Правда, что Вуд-Хаус сам по себе не может быть назван доходным имением. Но Морлею хорошо известно, что под парком Вуд-Хауса и немного далее залегают богатейшие пласты каменного угля. Ему это хорошо известно, но он поделился тайной только со мной. Теперь вы скажете, что он был крайне непоследователен, укрепив мисс Сидни в мысли завести гостиницу в Вуд-Хаусе и через это разбогатеть. Ведь с деньгами в руках мисс Сидни и ее мать тем более ни за что не покинули бы Вуд-Хаус и не переселились бы на жительство никуда больше. Зачем? С деньгами в Вуд-Хаусе очень хорошо и весело. Но тут у него была другая идея. Он сейчас же взял на себя хлопоты по приспособлению замка к гостинице. Он же разделил тайник Карла Второго на два отделения — одно, примыкающее к вашей спальне, а другое — к спальне сэра Равена.
Для отвода глаз от тайника, которым я пользовалась, был устроен другой, и, по желанию, гостям изредка показывали тот тайник. В нем есть окошечко, и он выше, в нем не так темно. Выход из него прямо в сад через потайную дверь, которую трудно отличить от стены, потому что она оштукатурена. Из нашего же тайника винтовая лестница ведет только в мою спальню, в нижнем этаже. И до сих пор никто об этом тайнике, кроме нас, не знал. Дверь сделали в стене над моей кроватью, но она занавешена ковром. Бедный мой муж такой предусмотрительный! Он все это сделал с большим и дальновидным расчетом. Но главное: отец его был известный химик, и его влекло к алхимии. Он потратил громадные средства на разные бесполезные изобретения и открытия. С этого целью он путешествовал по Востоку. Мы бедны потому, что он был слишком расточителен и ничего не жалел для научных фантазий. Однажды, работая над соединениями хлора с какими-то растительными маслами, извлеченными им из растений, привезенных из Персии, он открыл новый сложный газ, обладающий необыкновенным свойством. Стоит вдохнуть в себя этот газ, как человек теряет сознание, хотя продолжает стоять и даже ходить; все мускулы его эластичны, и он скоро просыпается за продолжением тех самых занятий, за которыми застал его мгновенный сон. Газ этот отделяется жидкостью, как и хлороформ, и он назвал его «ареноформом». Отец Морлея хотел вытеснить им хлороформ. Но не успел, потому что все скрывал от врачей его состав и вел себя таинственно и ревниво. Делая над собой опыты, он так наглотался однажды ареноформа, что умер. Газ этот в небольшом количестве тоже довольно вреден, потому что люди от него бледнеют и приобретают дурное расположение духа, которое может кончиться даже помешательством. После смерти он не оставил рецепта, но сохранилось несколько бутылок ареноформа. Как только мисс Сидни заговорила о гостинице, Морлей хлопнул себя по лбу и решил пустить в ход ареноформ. За древней деревянной обшивкой столовой помещены меха, которые можно наполнять ареноформом; и стоит только нажать мех, как газ, имеющий приятный запах увядших листьев, выходил сквозь искусно сделанные в дереве червоточины. Это — поддельные червоточины! Все находившиеся в зале мгновенно теряли сознание, и я входила с одного конца залы, а мой муж выходил из-за ширмы. У нас в носу была вата, смоченная особым составом. Проходя через нее, ареноформ теряет свои свойства. Поэтому только муж да я не были бледны и не теряли сознания. Вся зала цепенела, и все впадали в забвение. Это было нечто поразительное. Мы подходили к намеченным жертвам и отбирали у них все, что нам хотелось. Мистер Рейс, я все сказала.
— Я очень доволен, мистрис. Вы свободны. Но я, как тень, буду следить за вами и за вашим мужем, пока вы не уедете, что, надеюсь, случится с самым ранним поездом.
Предутреннюю тишину разрезал острый, протяжный свист поезда.