Мистрис Морлей Честер прошла мимо стола со своей милой, застенчивой улыбкой. На Кристофера Рейса встреча с ней производила самое благотворное впечатление. От нее веяло какой-то лучистой нежностью. Ее маленькая, стройная фигура будила в сердце Кристофера неопределенное чувство симпатии или зависти к ее мужу, обладающему таким ангелом. Она, по-видимому, знала, что Рейс не вовсе равнодушен к ней. Застенчиво улыбнулась, отвела от него глаза и покраснела. Она ушла к мужу за ширму. Кристофер проскрипел зубами. Ему было теперь не до прелестной мистрис Морлей.
Обед кончился. Кристофер нетерпеливо ждал, когда все уйдут из столовой, поднялся, ушел к себе и заперся. Ему было известно, что значительную часть вечера сэр Равен сначала проведет в курительной, а затем на половине своей невесты, и будет петь с ней дуэт. Немедленно приступил он к работе: пробил отверстие в панели, всадил пилу и стал двигать ей взад и вперед с остервенением. Дерево в ложбинке, образуемой квадратной каймой, было тонко, а пила — острее бритвы. Через час панно поддалось, и таинственное пространство было вскрыто, как коробка с анчоусами. Кристофер просунул руку в отверстие и осветил мрак пустоты электрическим фонарем. Никакой двери в противоположной стене не было. Тайник представлял собой длинный и низенький коридорчик, а в глубине белелось что-то длинное. Кристофер приставил обратно выпиленное панно и стал ждать, пока заснет дом. Слышно было, как прошел сэр Уолтер Равен и щелкнул замком в своей спальне. На башне часы пробили час и, наконец, два. Гостиница погрузилась в немую тишину.
Было так тихо, что Кристофер слышал, как бьется его сердце.
IX
Мысли Кристофера начинают приходить в порядок
«Ну, теперь приступим к делу, — сказал себе Кристофер. — Я не могу подарить привидению свои жемчужины».
Он вынул панно, снял с себя ботинки, остался в одних чулках и попробовал влезть в отверстие. Но пришлось снять еще пиджак и жилет, и даже остаться в том костюме, в каком мужчины ложатся спать. С фонарем в руке он должен был согнуться в три погибели, чтобы попасть в тайник.
То, что белело в глубине тайника, оказалось тремя большими белыми коробками, в которых из магазинов отпускают белье и платье. Они были картонные, на деревянных планшетках, и окованы по краям тоненькой узорной жестью.
Кристофер приблизился к коробкам и открыл первую из них, развязав тесемки у крышки.
Коробка была наполнена сверху донизу ювелирными вещами. Браслеты были сложены с браслетами, кольца с кольцами, груда часов блестела, подобно золотым яйцам в гнезде какой-то фантастической птицы.
У Кристофера захватило дыхание.
Он заглянул во вторую коробку.
Она тоже была наполнена: булавками для прикалывания дамских шляп, бриллиантовыми и жемчужными колье и медальонами.
В самой меньшей — в третьей — Кристофер нашел кожаные и золотые бумажники, портсигары, записные книжки с золотыми монограммами, брелоки, цепочки и, наконец, банковские билеты.
«А золотых денег нет! — сделал наблюдение Кристофер. — Призрак не дурак, он предпочитает золото носить при себе, так как на монетах нет никаких индивидуальных признаков или, может быть, он куда-нибудь отлучается и прокучивает денежки!»
Кристофер поставил фонарь на коробку и отер пот с лица рукавом рубахи.
«Заранее извиняюсь перед призраком за столь неприличный костюм. Но возможно, что у призрака нет ни малейшего стыда — в особенности у такого, который ворует, — и он не упадет в обморок при виде моего нижнего белья. А я буду очень неприличен, потому что на полу, за коробками, где я сейчас улягусь, страшная пыль, и я вымажусь, как черт. Между тем, сердце меня не обманывает. Вон из той двери, из которой вниз ведут витые ступеньки, похожие на пробочник, сейчас должно подняться привидение с моими запонками, с часами и с жемчужинами. Оно несколько разочаруется, и я уверен, что пропавшие вещи мои будут отданы прямо мне в руки. Конечно, я мог бы спуститься сам по лестнице, и при этом она заскрипела бы, и сэру Уолтеру Равену показалось бы, что я переворачиваюсь с боку на бок на кровати; но благоразумие подсказывает мне, что я должен залечь за коробками и потушить фонарь, что я и делаю. Чертовски твердо, и пыль производит впечатление бархата, когда к ней прикасаешься пальцами! Хотел бы я знать, откуда в тайниках вроде этого собирается такая пыль? Странно, что вообще в темных местах пыли страшно много. Может быть, потому, что привидения ее не тревожат, а она любит тишину и спокойствие. Было бы в высшей степени некстати, если бы она попала мне в нос, и я расчихался бы. Поэтому не будем ворочаться. Уподобимся пыли».
Так размышлял Кристофер и минут двадцать лежал, как мертвый, на полу, за ящиками с темном тайнике.
X
Целомудрие Кристофера Рейса
Раздался где-то вдали шорох. Он был чуть слышен, но постепенно становился явственнее и мерно приближался. Несомненно, кто-то очень легкий, но все же не призрачный, поднимался по ступенькам винтовой лестницы, которая начинала поскрипывать. Должно быть, скрипучие ступеньки наводили на существо, поднимавшееся по лестнице, некоторое уныние и робость. Можно было уловить чутким слухом его сдержанное дыхание.
На потолке тайника заиграл красноватый зайчик, скоро превратившийся в большое пятно света как раз над отверстием лестницы, и на его ярком фоне, как на экране волшебного фонаря, выделился черный силуэт человеческой головы.
«Если это сэр Уолтер Равен, — подумал Кристофер, — то будет борьба. Он сильный человек. Мне его жаль, потому что у меня на поясе висит острейший испанский клинок… настоящая наваха, которою я недурно владею. Впрочем, я постараюсь ранить его в руку или в ногу…»
Тайник, между тем, осветился весь! Кристофер увидел колеблющееся пламя стеариновой свечи, и из винтового отверстия выступила половина фигуры. Еще прошла мучительно медленная минута, последняя половица скрипнула особенно резко, и Кристофер увидел маленькую, хорошенькую, застенчивую, с лицом ангела, мистрис Морлей Честер.
Она была в фуляровом ночном капоте и, ступив на пол, прямо направилась к коробкам. Опустившись перед ними на колени, она хладнокровно и без всякой застенчивости вынула из сумочки, принесенной с собой, часы Кристофера, жемчуг и золотые запонки, и протянула их к первой коробке.
Быстрым, как молния, движением Кристофер схватил молодую женщину за руку; и, так как у него не было больше ни малейшего предлога волноваться и для него почти все стало ясно — спокойно и любезно произнес:
— Благодарю вас, мистрис!
Мистрис Морлей Честер издала заглушенный стон, и рука ее нервно рванулась в разные стороны; но рука Кристофера была все равно, что железные клещи. Тогда молодая женщина дунула на свечу и погасила ее. Кристофер свободной рукой нажал кнопку фонаря и осветил воровку ярким электрическим светом.
— Пустите же меня! — с мольбой простонала мистрис Морлей.
Она еще рванулась и упала. Кристофер поддержал ее и сказал, жадно смотря на нее, как кот, вероятно, смотрит на мышку, которая попалась к нему в лапы:
— Великодушно простите меня, мистрис; единственно с целью встретиться с вами в столь необычном месте я должен был нарушить цивилизованный обычай и явиться перед вами без галстука. Точно так же я немного запылился.
— Ничего, ничего! Не говорите, пожалуйста, так громко! Сжальтесь надо мной! — прошептала молодая дама.
— Было бы крайне неблагоразумно, мистрис, если бы я исполнил вашу просьбу. Мне вас нисколько не жаль.