Я сам видел американца, — он нисколько не переменился. Это, действительно, человек богатырского телосложения, замечательно моложавый…
Морель не достиг еще положительного результата, — но такие упорные люди, как он, не отступают перед препятствиями.
— Но что же сталось с племянницей сэра Феркетта? — полюбопытствовал я.
— Морель собрал сведения о ней и поделился ими со мной. Пробыв несколько времени продавщицей в магазине, она скопила себе небольшое приданое и лет двенадцать тому назад вышла замуж за красавца, в которого влюбилась; он, кажется, занимается комиссионерством, торгует маслом. Муж бьет ее, напивается до бесчувствия; у несчастной шестеро детей. Совершенно разорившись, она нанимается прибирать чужие квартиры и на вырученные деньги кормит своего мужа бифштексами и поит минеральной водой Виши: у него застарелый катар желудка.
Прошло четыре дня после того, как Берен рассказал мне о приключениях сэра Феркетта. Поутру, на пятый день, он влетел в мой кабинет, как бомба, задыхаясь от волнения и размахивая каким-то конвертом.
Он грохнулся в кресло и бросил письмо на мой письменный стол, приглашая движением руки прочесть его.
На конверте значилась фамилия и адрес Берена. Внутри я нашел два письма почтовой бумаги. Первый из них оказался внизу обгоревшим. На уцелевшей верхней части было написано:
«Ваше посещение и выраженное вами сочувствие принесли мне счастье, дорогой друг! После того, как вы уехали, я с обновленными силами принялся за труд и, наконец, добился успеха. Я нашел, — да, я нашел-таки, чего не хватало в рецепте доктора Дежене. Вся его формула мною восстановлена полностью, и завтра же я разбужу усыпленного американца.
Считаю своим долгом сообщить вам первому эту счастливую новость: недаром вы поверили мне! Кроме того, все на свете возможно; если бы почему-либо я оказался не в состоянии огласить состав удивительного противоядия, вы замените меня. Вот полностью рецепт этого состава…»
Далее на бумаге виднелись следы обгоревшей строки…
И ничего больше.
На другом листе, с английским гербом и печатью британского посольства, было изложено в изысканно-вежливых выражениях, что дом в Александрии, в котором помещалась лаборатория доктора Мореля, сгорел, вероятно, вследствие неосторожного обращения с хранившимися там для опытов легковоспламеняющимися и взрывчатыми веществами. Под развалинами дома были найдены два почти обуглившихся трупа, а в случайно уцелевшем ящике письменного стола — начатое письмо и конверт с адресом доктора Берена, написанным рукой безвременно погибшего молодого ученого.
П. Ароз
УЧЕНЫЙ ИЛИ ПРЕСТУПНИК?
Фантастический рассказ
Со времени этого необыкновенного приключения прошло уже много лет, и теперь я считаю себя вправе рассказать правду про ужасный конец и таинственные махинации профессора Круля. Мучительные воспоминания об этом случае, в котором я сыграл едва ли не худшую роль, преследуют меня и днем и ночью. Предавая все широкой гласности, я в то же время и себя отдаю на суд общества.
С тех пор, как я помню себя, я любил море. Но меня ужасали все эти модные морские курорты с прекрасными отелями, казино, теннисом, балами, флиртом и общими купаньями. Я любил наслаждаться морем где-нибудь в тиши и одиночестве. Именно поэтому я однажды выбрал для своих летних вакаций мирную приморскую деревеньку Ковилль.
Может быть, она теперь превратилась в модный курорт? Не знаю. Но в то время она состояла из небольшого числа домов. Тогда не было даже и гостиницы, и я снял комнату у вдовы Пьедельовр…
Помню… это было во время одной из моих первых прогулок, на второй или третий день приезда, — когда я открыл убежище профессора Круля. Его дом стоял посреди унылой, лишенной всякой растительности площадки, — и был по виду своему до такой степени необычным и странным, что я остановился в изумлении. Это было квадратное здание средней вышины, из красных кирпичей и без окон. Оно было окружено высоким забором тоже из красных кирпичей — с маленькой железной дверью посреди.
Я медленно обошел вокруг этого странного жилища. Царило мертвое молчание — и лишь в одном месте, когда я внимательно прислушался, приложив ухо к стене, до меня донеслось глухое хрюканье. Но, при всем желании, я не мог определить природу этих звуков.
Крайне заинтригованный всем этим, я вернулся к себе и приступил с расспросами к своей хозяйке.
— Мы знаем немногим больше вас, — ответила она мне. — Вскоре минет четыре года с тех пор, как какой-то сумасшедший с длинными растрепанными волосами и золотыми очками приехал сюда и начал строиться на этой площадке.
Никто не знал, кто он и откуда, и что делается у него внутри <дома>. Четыре стены его крепко сложены каменщиками из Монтивилье, но внутренняя отделка комнат была поручена рабочим-иностранцам, не говорившим по-французски. К нашему удивлению, сам господин очень хорошо говорит на нашем языке.
— Откуда же, все-таки, он сам?
— Из преисподней!.. Раз все окружено тайной, как у него, раз у него нет ни дверей, ни окон, раз никто не приходит и он лишь по ночам выбегает из дома, чтобы беседовать с луной, — значит, он сам Сатана или его посланник.
— Ну, знаете, это еще не доказательства… — заметил я скептически.
— Я знаю, — вздохнула вдова, — что парижане скептики и насмешники, но говорю вам, что в этом человеке есть что-то сатанинское, и уверяю вас, — все мои земляки с удовольствием отправили бы его туда, если бы не большая прибыль от него.
— Он богат?
— Вероятно, так как платит всем вдвое больше против назначенной цены.
— Не боитесь? — заметил я, улыбаясь. — Эти деньги не от дьявола, не проклятые?!
— Бог их знает, но деньги этого колбасника уходят так же быстро, как и другие.
— Я понимаю вас, когда вы считаете его самим Вельзевулом, но почему это прозвище — «колбасник»?
— Благодаря его свиньям.
— Каким свиньям?
— Которых он покупает в округе.
— Живых?
— Всегда.
Тут я мгновенно догадался, откуда исходило это странное хрюканье.
— Значит, ваш Люцифер простой торговец свиньями?
— Нисколько, — с живостью возразила вдова. — Все свиньи, которых он покупает, умирают у него, и их больше никто не видит.
— Вы шутите!
— Я говорю вам истинную правду, но раз вы не верите, я больше ни слова не скажу.
И, рассердившись, вдова ушла от меня.
В течение целого дня я раздумывал о том, что мне сообщила вдова. Конечно, многое было преувеличено, но факты были очевидны, и они меня так заинтриговали, что я решил проникнуть в тайну, которая окружала красный дом.
Вечером того же дня, после ужина, я пошел погулять. Я так люблю эти ночные прогулки в деревне. Над головой расстилается звездный купол неба. Тепло. И я медленно шел, вдыхая аромат спящей земли. На площади глаза мои снова увидели это красное здание! На первый взгляд оно показалось совершенно темным, но, внимательно приглядываясь, я заметил, что верх довольно ярко освещен изнутри. В эту минуту я ясно понял, что днем весь дом освещается сверху — и объяснил себе это явление, казавшееся на первый взгляд загадочным, отсутствием окон. Во дворе слышалась какая-то возня, шум шагов, перешептывания. Вдруг ночная тишина была разорвана безумным, мучительным ревом свиньи, которую режут. Крик долго не смолкал — и было в нем что-то человеческое, молящее о пощаде. Я бросился к себе домой, и еще долго тело мое дрожало мелкой дрожью.