— Нет, — ответил Юлиус и отдал…
В следующий момент он против воли надел обезьянью шляпку на резинке.
— Надень на меня твою шляпу.
И через секунду шляпа Юлиуса балансировала на нелепой громаде черепа.
— Не хочу! — завопил Юлиус.
Ведь существо может делать с ним что угодно! Он бессилен! Все пропало…
— Не хочу! — вопил студент и все же приподнял свою красную шапочку, но резинка щелкнула, и шапочка опять прилипла к голове.
Он с ужасом заметил, что у существа пропал нос и совершенно атрофировались ноги. Тело сморщилось и завяло, от рук остались бледные щупальцы. Рот, уже не приспособленный для речи, почти пропал.
— Щелкни еще раз, — приказало существо.
— Не хочу! — и опять щелкнула красная шапочка.
— Куш! Умри! Лапы кверху!..
— Н-ет! Не хочу-у! — жалобно вопил Юлиус, опрокидываясь на спину и болтая конечностями. Существо придвинулось к нему и слабыми, теплыми щупальцами стало прикасаться к его лицу…
Студент в ужасе открыл глаза и встретился со взглядом маленьких синих глазок. Обезьянка шарманщика сидела у него на груди и мохнатой лапкой водила по его лицу. И на ней была красная шапочка, а на нем — его шляпа. Сзади стоял шарманщик и улыбался.
— С добрым утречком, — начал итальянец свою деловую комбинацию. — Ваш любиль музика? Вы даваль мой обисьянка одна пенни и вам начиналь играль, э?
— Давно вы здесь? — прохрипел Юлиус.
— Скоро селий пьять минутков. Вы засипаль, а обисьянка кушаль. Вы даваль мне пенни? Я сицас ошибалься, играль музика перед дом сумашесний человека. Ницево не полуцал, — скорбно добавил он.
Юлиус оглянулся. Обезьяна откупорила пузырек с эликсиром и собиралась попробовать. С диким криком выхватил он пузырек и шлепнул его об камень; розовая жидкость растеклась по пыли. Ф-фу! Еще мгновение, и все началось бы снова.
Он быстро вскочил на ноги и понесся к деревне, по направлению к гостинице.
Когда он пробегал мимо итальянца, обезьянка сердито посмотрела на него.
— Не хочу-у! — взвизгнул Юлиус и в то же время приподнял шляпу, а вместо резинки щелкнул языком.
Итальянец с минуту соображал, потом взвыл и бросился в другую сторону: двое сумасшедших за полчаса — это уже слишком!..
Иосиф Монте
ТОРЖЕСТВО НАУКИ
— Луи Верне, из Парижа? — произнес Натаниэль Симсон, разглядывая поданную ему лакеем карточку. — Подождите!
Взяв с письменного стола адресную книгу, он стал, не торопясь, ее перелистывать…
— All right! Просите г-на Верне.
Последний вошел.
— Скажите, помните ли вы меня? — спросил господин Верне, пожимая протянутую ему янки руку. — У вас поистине удивительная память.
— Ничего подобного. Наоборот, посмотрите, пожалуйста, сюда!
С этими словами американец ткнул пальцем на страницу своего адрес-календаря, где было написано:
«Луи Верне из Парижа. Приглашен завтракать при проезде Чикаго».
— Вот эта книга не позволяет мне что-либо забывать.
— Даже такие мимолетные встречи, как наша с вами?.. Долго ли мы, вообще, были знакомы?..
— Только один вечер. Не более.
— Да к тому же во время веселого банкета, на котором вы распили не одну бутылку в честь «Фоксхэлля», победителя парижского «Grand-Prix».
— Ради Бога, не напоминайте об этом! Здесь я знаю лишь бутылки чернил, да деловые книги!
— А! Значит, здесь вы, так сказать, в храме труда?
— Совершенно верно.
— Что вы, собственно говоря, делаете? Или все еще фабрикуете бумажные колеса?
— Нет. С этим я давно уже покончил. «Стальная промышленность» причиняет нам слишком много хлопот, — конкуренция слишком велика. Я культивирую теперь новую специальность — жизненные продукты. Очень ходкий предмет. Единственный серьезный конкурент, имеющийся у меня, — это природа. Но я все-таки не теряю надежды обезоружить этого моего единственного врага.
— Неужели?
— Как же! У меня на то имеются доказательства. Да чего же больше?! В течение трех лет я нажил три миллиона. Первый я нажил, фабрикуя масло без молока; второй — создавая мясной экстракт без кусочка мяса и, наконец, третий я приобрел разработкой предмета, которым занят и посейчас.
— А в чем же заключается этот новый вид промышленности?..
— Я получаю яйца.
— Помимо кур?
— Угадали!
— Однако, это невероятно. Вы шутите?
— Я никогда не шучу, — в особенности, когда вопрос касается дела.
— Значит — серьезно. Вы хотите меня уверить, что вы — изготовляете яйца? Черт возьми! Любопытно было бы взглянуть на это!
— Нет ничего легче исполнения этого вашего желания. До завтрака в нашем распоряжении четверть часа. Их нам с избытком хватит на обзор целой мастерской.
С этими словами американец повел своего гостя по коридору в помещение, сплошь заставленное деревянными ящиками. В этих ящиках лежали ровными, аккуратными слоями белоснежные яйца. Промышленник открыл вторую дверь, ведшую во второй, такой же зал. Охвативший его в этом помещении холод заставил парижанина поднять воротник своего сюртука.
— Ну вот, мы и пришли! — воскликнул Симсон. — Здесь заводская мастерская. Посмотрите, вот эта большая бадья — так называемая бадья для желтков, вот та вторая бадья содержит в себе белки.
— Да, но ради Бога, скажите же мне, из чего состоят ваши желтки?
— Смесь из кукурузной муки, овсянки, гексельского экстракта и нескольких лично мной изобретенных составных частей.
— Ну, а… белок?..
— Чтобы не утруждать вас, постараюсь объяснить вам в двух словах: это химический состав, более или менее приближающийся к составным частям белка.
— Отлично… ну… а как же скорлупа?
— Прошу пожаловать сюда, здесь вы увидите, каким образом она изготовляется.
— Позвольте задать вам еще один вопрос: как помещаете вы желток и белок в скорлупу?
— А вот, при помощи этой машины. Как вы видите, в ней несколько углублений — в углублении «А» помещается желток, в «Б» — белок, в «В» — охватывающая яйцо тонкая пленка, и в «Г» — гипс, из которого в конце концов образуется скорлупа.
Входя в этот зал, вы, конечно, заметили резкую разницу температуры? Холод этот необходим, и вы сейчас увидите, почему необходим. В углублении «А» помещается желток в образе порошка; порошок этот, мало-помалу сгущаясь, превращается в пасту, принимая в то же время шарообразную форму. Из «А» желток переходит в «Б», где вокруг него образуется белок; из «Б» переселение совершается в «В», где яйцо покрывается пленкой, а отсюда уже в «Г», где завершается туалет яйца скорлупой. Таким образом, яйцо готово. После этой процедуры его направляют в сушильню, где гипс моментально твердеет, а содержимое скорлупы, наоборот, принимает натуральную, жидкую форму. Ручаюсь, что курица не снесет лучшего яйца.
— Неужели?
— Положительно. Да вот, попробуйте — люди мои сварили одно яйцо.
— Великолепно! — воскликнул Луи Верне, отведав половину предложенного ему яйца.
— Ну, вот видите, этот товар я сбываю по тринадцати долларов за тысячу штук. Теперь укажите мне курицу, которая могла бы за такую цену регулярно работать!
— Еще один вопрос. Не подвергается ли скорой порче ваше произведение?
— О, нет! Оно сохраняется бесконечно долго. Возьмем хоть для примера яйцо, которое вы только отведали: оно изготовлено в 1893 году.
Вот здесь, на заостренном конце его, отпечатано число. Ввиду того, что гипсовая скорлупа гораздо прочнее натуральной, эти яйца великолепны для экспорта. У нас, например, никогда не попадаются разбитые или поврежденные экземпляры.
— Что ж! Производство это, кажется, столь же выгодно, как и незамысловато. Скажите, вы здесь единственный фабрикант?
Симсон нахмурился.
— Нет, — мрачно пробормотал он, — у меня есть конкурент.
— И опасный конкурент?
— Крайне опасный. Он, видите ли, изобрел способ придавать своему изделию любой вкус. «Кэмпбелл и Комп.» производят куриные и чибисовые яйца. А я, все-таки, надеюсь забить его. Моя фирма должна победить «Кэмпбелл и Комп.»… а теперь смею просить вас к завтраку!