— Раз дело принимает официальный оборот, — сказал я, — то пойду хоть переоденусь.
Действительно, на мне еще была моя обычная спецодежда — блуза и рабочие брюки.
Предоставив Джулиусу Мейеру заботы о формальном извещении «властей», я отправился в мастерскую, где остался мой выходной костюм.
Как только я вошел в помещение, где я в совместной работе с старым профессором провел столько незабвенных недель, меня охватило какое то странное чувство боязни — вроде того ощущения, которое испытывает суеверный человек, внезапно увидевший перед собою кладбище. Во мне пробудилось какое-то таинственное сознание, что кто-то, кого я не могу ни видеть, ни слышать, находится в комнате.
Вдруг мое внимание остановилось на происшедшей необычайной перемене. С лампой, служившей нам во время вечерних и ночных работ, произошло что-то необъяснимое: провод, на котором она висела, оказался отведенным в сторону, так что он принял почти горизонтальное положение, а стеклянный шар с абажуром висел в пространстве вопреки всяким законам тяготения. Ища глазами объяснение этого чуда, я вдруг увидел как бы прилепившийся к проводу предмет, в котором я сейчас же узнал кончик сверхщипцов!
Если раньше я был достаточно напуган, то тут меня охватил поистине несказанный ужас. Мурашки забегали у меня по телу и волосы взъерошились, как «злого дикобраза плащ колючий».
Первый мой порыв был малодушен — конечно, он был внушен всеобщим, но зачастую вовсе не благородным инстинктом самосохранения. Я хотел бежать, звать на помощь… взвалить на кого-нибудь другого опасную задачу спасения этих двух людей, которые в эту минуту висели в сверхпространстве, держась за две тонких нити электрического провода, который один только связывал их с землей.
Не могу в точности сказать, что заставило меня остаться, но думаю, что причиной было мое искреннее чувство привязанности к профессору Баннингу. Во многих отношениях он держался со мной, как отец с сыном, и для меня, никогда не знавшего родительской ласки, это уже было очень много.
Что надо действовать быстро и что я не успею никого позвать на помощь, было слишком очевидно. Легко было заметить, что провод ежесекундно может оборваться от такого чрезмерного натяжения, и уже зловещий треск предупредил меня, что один из винтов, которым арматура была привинчена к потолку, начал сдавать.
Человеку, никогда не претендовавшему на такие достоинства, как храбрость и присутствие духа, надо было сосредоточить всю свою волю, чтобы сделать то, что я сделал. Мог ли я быть уверен, что меня не постигнет какая-нибудь ужасная судьба, как только я ухвачусь за щипцы? И хватит ли у меня силы втащить этих двух людей в наше пространство или же я сам буду увлечен в вечность подобно тому, как доктор Мейер был унесен на моих глазах?
Была не была! Не имея иного выбора, я вскочил на верстак, чтобы достать рукой до щипцов. У меня хватило предусмотрительности крепко уцепиться левой рукой за кожух большого механического дриля, а другую руку я протянул к сверхщипцам.
Едва я успел ухватиться за щипцы, как выскочил последний винт арматурной розетки, и не знаю, как у меня в руке не порвались сочленения, когда натяжение всей своей силой внезапно передалось мне. Но я выдержал, и немного погодя натяжение слегка ослабело. Мне казалось, что я держу бечеву огромного змея, пущенного при очень сильном ветре. Мало-помалу все большая и большая часть щипцов становилась видимой. И хотя я вполне предвидел, что должно было произойти в следующий момент, однако и сам я почти не верил своим глазам, когда увидел отдельную человеческую руку, крепко стискивавшую рукоять щипцов и как будто висевшую в воздухе. Сначала показалась только кисть руки, потом локоть, вся правая рука, плечо, торс и часть ноги… Я продолжал медленно, но упорно тянуть щипцы к себе. Вот, наконец, и голова доктора Мейера, он весь предстал передо мной, за исключением левой руки, которая продолжала оставаться невидимой.
Через некоторое время доктору Мейеру удалось зацепить ногой тиски, привинченные к верстаку, и эта добавочная точка опоры значительно облегчила мою напряженную мускульную работу. Вскоре мы совместными усилиями втащили в наше пространство и профессора Баннинга, которого доктор крепко держал за руку.
Нужно ли говорить, как они были рады избавлению от ожидавшей их страшной перспективы и с каким ликованием я встретил этих двух путешественников, вернувшихся из таинственной страны сверхпространства!
Я, конечно, засыпал профессора Баннинга вопросами. Он ответил мне приблизительно следующее:
— Насколько я понимаю, часть «сверхщипцов», находившаяся в пространстве четырех измерений, была подхвачена потоком космической силы, настолько мощным, что не только весь инструмент, но и я вместе с доктором Мейером были увлечены им.
Конечно, мне придется затратить некоторое время, чтобы выработать строго научное объяснение всех этих обстоятельств, но на основании некоторых данных я пришел к предположению, что как только мы для вас исчезли из глаз, мы начали терять свою способность притягивать землю. Я потому так выразился, что, как вам известно, не только каждый предмет притягивается землей, но и притягивает ее.
Мы потеряли не всю свою силу притяжения, а только часть ее. Если бы мы потеряли ее совершенно, мы под действием центробежной силы вылетели бы в пространство, как камни, брошенные гигантской пращой. Пожалуй, наше положение можно было бы сравнить с состоянием куска железа, который сначала находился прямо против полюсов магнита, а затем был отодвинут несколько в сторону, так что линии магнитных сил расположились под другими углами и сами магнитные силы стали меньше.
Через несколько секунд мы заметили, что нас медленно относит от того места, где мы покинули пространство трех измерений. Я это объясняю тем, что скорость нашего движения слегка уменьшилась, между тем как скорость движения земли была прежняя. Наши тела беспрепятственно прошли сквозь стены госпитального здания. Хотя все окружающее было нам отчетливо видно, но все наши попытки уцепиться за трехмерные предметы не приводили ни к чему. Все видимое — на ощупь оказывалось бестелесным, как газ. Наши тела казались нам почти прозрачными, и я мог свободно просунуть себе руку сквозь грудь, не ощущая никакой боли. В то же время я обнаружил, что, схватывая доктора Мейера за руку, чтобы не разлучаться с ним, я совершенно не осязал этого прикосновения. Другой рукой доктор Мейер продолжал держать сверхщипцы. И он хорошо сделал, что не выпустил их, иначе мы никогда не вернулись бы назад.
Еще немного времени спустя, мы оказались парящими через пространство мастерской. Было ясно, что, если нас так будет относить все дальше и дальше, то вскоре мы совсем останемся висеть в пространстве, между тем как земля помчится от нас прочь с головокружительной скоростью. Вот тут-то мне и пришло в голову воспользоваться сверхщипцами, как средством к спасению. Действуя по моим указаниям, доктор Мейер уцепился щипцами за первый предмет, до которого смог достать. Это был электрический провод. Какое счастье, что вы вскоре пришли в мастерскую, — без посторонней помощи нам, по-видимому, было бы невозможно протиснуться назад в трехмерное пространство.
Все ли вам ясно и нет ли у вас еще каких-нибудь вопросов?
Последнюю фразу он неизменно произносил после каждой своей лекции перед студентами.
— Да, мне хотелось бы узнать еще одну вещь, — заявил я. — Как насчет ваших желчных камней?
— О, их теперь нет и в помине. Пока мы парили в сверхпространстве, я мог разглядеть все свое нутро, и мне эти камни были отчетливо видны. Я их все повытаскивал собственноручно!
Эдвард Морфи
АСТРАГЕНОВЫЙ ЖИЛЕТ
Фантастический рассказ
Питер Геблин задумчиво сидел у камина, поджидая запоздалого возвращения своего соквартиранта и приятеля, Алоизия Мориарти. Когда тот, наконец, вошел в комнату, Геблин был так погружен в свои печальные размышления, что даже не оглянулся.