Разумеется, лишь в том случае, когда их возглавляет по-настоящему авторитетный лидер, а не интеллигентный старичок, выбранный компанией других интеллигентных старичков. Такому лидеру предоставляются серьезные преимущества в бизнесе, в карьере, но если отмороженные соплеменники выходят у него из-под контроля, он этих преимуществ лишается.
Правда, чтобы назначать и снимать таких лидеров, нужна имперская аристократия, остающаяся неподкупной, поскольку и без того считает государство своей собственностью. А с аристократией у нас дело обстоит неважно. Оппозиция упрекает власть в том, что она превратила государство в свою собственность, но кто же обращается с собственностью так недальновидно, как будто вовсе не думает о наследниках?
А между тем улица уже начинает поджимать, по Интернету уже гуляют компактные отряды молодых людей, которые трясут рыночных и уличных торговцев: требуют каких-то бумаг, которые те предъявить не могут, опрокидывают лотки… И возглавляет их не шпана, а молодые мужчины с правильной речью, умеющие уверенно разговаривать с начальством и ссылаться на законодательство. Такой ли мы хотим видеть нашу национальную аристократию? И таких ли преемников желает наша нынешняя власть?
Ведь уличные вожди не склонны тонко различать правых и виноватых, фашизм – инстинкт самосохранения народа, грубый и неразборчивый, как все инстинкты.
Самозащита без оружия, или новое изгнание из Эдема
Эту книжку – брошюру, в сущности, – необходимо пересказать подробнее, ибо при своем солидном тираже 100 (сто) экземпляров до Москвы она еще доедет, тем более что выпустившее ее в 2013 году издательство «Время» в Москве и располагается, но до Казани вполне может и не доехать.
Название на обложке принадлежит, вероятно, составителю Илье Васильеву: «Александр Печерский: прорыв в бессмертие». Сам же автор назвал свой прорыв скромнее: «Воспоминания». Хотя начинаются они почти ритмической прозой: «Семеро нас теперь, семеро нас собралось на советской земле: Аркадий Вайспапир, Шимон Розенфельд, Хаим Литвиновский, Алексей Вайцен, Наум Плотницкий, Борис Табаринский и я – Александр Печерский. Семеро из сотен штурмовавших 14 октября 1943 года заграждения страшного гитлеровского лагеря истребления на глухом польском полустанке Собибор.
Здесь пойдет рассказ о безграничных человеческих страданиях и о безграничном человеческом мужестве».
Однако, словно почуяв, что имена Вайспапир и Розенфельд плохо вяжутся с эпическим слогом, автор тут же переходит в самый скромный регистр: «Сперва немного о себе».
Александр Аронович Печерский родился в 1909-м в Кременчуге, окончил семилетку и музыкальную школу в Ростове, работал «служащим», в день нападения «гитлеровской Германии»… Не просто, заметьте, Германии, но «гитлеровской», и лагерь был не просто немецким, но гитлеровским, как и у нас лагеря были не советские, но исключительно сталинские, а еще лучше бериевские: коллективную вину удобнее всего сосредоточивать на уже отработанных фигурах.
В общем, мирный совслуж был мобилизован, аттестован интендантом второго ранга, работал в штабе батальона, затем в штабе полка, после «беспрерывных боев с напирающими полчищами немецко-фашистских армий», после череды окружений, прорывов и новых окружений в начале октября после тяжелых боев под Вязьмой «попал в лапы гитлеровцев».
В плену заболел сыпным тифом, за что полагался расстрел, чудом сумел скрыть болезнь, в мае 42-го пытался бежать, но был пойман и отправлен в штрафную команду, где на медосмотре наконец-то было обнаружено, что он еврей, после чего его отправили под Минск в «лесной лагерь», а там бросили в «еврейский подвал».
Кромешная тьма; лишь на пятый-шестой день, когда больше половины народа вынесли ногами вперед, удалось прилечь на пару часов на голой сырой земле. Но когда охранник предложил: «Хватит вам мучиться, давите друг друга», – интендант второго ранга бросил ему: «Не дождетесь». А затем в непроглядной тьме принялся рассказывать истории, как он когда-то чуть не сгорел, чуть не утонул, чуть не разбился, но в последний миг что-то его спасло. Темнота немного просветлела – «пошли рассказы о всяких неслыханных случаях, посыпались и перченые анекдоты».
А в трудовом лагере Сашко Печерский записался столяром и попал в одну из мастерских для обслуживания начальства (на будничные ужасы отвлекаться не буду). Начал примериваться к побегу и вскоре узнал, что совсем недавно здесь расстреляли группу в сорок человек за побег двоих. Но тут еврейских «специалистов» отправили в Собибор.