Что не улучшило глубинного отношения к каждому отдельному еврею и даже навлекло на него недовольство, что он слишком приземлен и материален для своей миссии всемирного символа.
Зато, когда понадобилось в геополитических видах вступиться за советских евреев, чтобы вставить пистон Советскому Союзу, американцы, прямо по Оруэллу, превратились в вечных друзей нашего брата-еврея – учитесь, варвары, как всегда быть чистыми!
Последняя русская революция рубежа девяностых тоже может послужить образцом, как нужно благородно поддерживать свободу и брезгливо отвращаться от ее неизбежных последствий, – полированной броней пафоса защищаться от самомалейших помыслов о хотя бы крупице и собственной ответственности. Долой мучительный самоанализ в душе! С презрением и насмешкой нужно говорить исключительно о противнике, если даже ты сам помог ему появиться на свет!
Только так и возможно сохранить безмятежную убежденность в неразрывности этих понятий – «цивилизация» и «моральное совершенство».
Я ворошу эти малоприятные воспоминания не для того, чтобы растравить старые обиды. Мысль моя совсем другая: славны бубны за горами. Сказки о заморских рыцарях без страха и упрека никак не помогут поладить с теми соседями, с которыми свела судьба, зато разладить ревностью существующее равновесие они очень даже могут, порождая несбыточные мечты и неосуществимые требования: реальные достижения не могут выдержать сравнения с грезой. В данном случае толкающей не к созиданию, но исключительно к конфликту, в котором можно только проиграть.
На мою реплику о бубнах за горами один мой американский товарищ ответил другой народной мудростью: «Зачем в гости по печаль, когда дома навзрыд! Ибо о русском антисемитизме – откуда и пошло по миру слово ПОГРОМ – ничего не сказано. Кому же на радость?»
Уж точно, никому. Понимание в нашем трагическом мире редко приносит радость, куда чаще безысходность. Именно поэтому мы так любим искать виноватого в наших несчастьях – заменить неустранимую причину, коренящуюся чаще всего в совокупной природе вещей, причиной локальной, а значит, в принципе устранимой. Потому всем и хочется укрыться от древнего всемирного зла в новейшие частности российского антисемитизма. Я его тоже испытал на своей шкуре, не говоря уже о шкуре отцов и дедов, и потому-то я и стремлюсь избавиться от того неизбежного слепого пятна, когда монета, поднесенная близко к глазу, закрывает солнце. Я изо всех сил стараюсь говорить об антисемитизме как о мировом явлении именно потому, что мне это крайне неприятно. Но избегать неприятных мыслей означает искать клад не там, где он скрыт, а там, где легко копается. Наша психика настолько умело прячет от наших глаз все самое ужасное, что искать источники опасности следует прежде всего именно там, где особенно не хочется их видеть.
Да, слово pogrom вошло в английский язык после погромов Первой русской революции, у англичан не нашлось своего словечка для собственных, несколько более ранних деяний, о которых пишет «Электронная еврейская энциклопедия»: «Относительно спокойное существование евреев Великобритании пришло к концу под влиянием чувств, вызванных в христианском населении крестовым походом Ричарда I. Во время его коронации еврейский квартал в Лондоне был разграблен и многие евреи убиты (сентябрь 1189 г.). Весной следующего года волна еврейских погромов прокатилась по всей стране. В Йорке почти все евреи во главе с Иом Тов бен Ицхаком из Жуаньи покончили с собой, а остальные были уничтожены погромщиками (16–17 марта 1190 г.). Еврейские общины Великобритании долго не могли оправиться от этого удара».
Украинский национальный подъем эпохи, условно говоря, Тараса Бульбы тоже не подарил цивилизованному миру никакого специального термина, хотя «истребление около четверти еврейского населения страны, в которой была сосредоточена самая многочисленная и образованная община мирового еврейства, оказало глубокое влияние на еврейский мир. Раввины видели в событиях хмельничины признаки скорого прихода Мессии. В еврейском фольклоре, литературе и историографии "Хмель-злодей" (Богдан Хмельницкий, если кто не понял – А. М.) – одна из самых одиозных и зловещих фигур». Если скучные энциклопедические данные не впечатляют, можно взбодриться впечатлениями очевидца Натана Ганновера: «У некоторых сдирали кожу заживо, а тело бросали собакам, а некоторых – после того, как у них отрубали руки и ноги, бросали на дорогу и проезжали по ним на телегах и топтали лошадьми, а некоторых, подвергнув многим пыткам, недостаточным для того, чтобы убить сразу, бросали, чтобы они долго мучились в смертных муках, до того как испустят дух; многих закапывали живьем, младенцев резали в лоне их матерей, многих детей рубили на куски, как рыбу; у беременных женщин вспарывали живот и плод швыряли им в лицо, а иным в распоротый живот зашивали живую кошку и отрубали им руки, чтобы они не могли извлечь кошку; некоторых детей вешали на грудь матерей; а других, насадив на вертел, жарили на огне и принуждали матерей есть это мясо; а иногда из еврейских детей сооружали мост и проезжали по нему. Не существует на свете способа мучительного убийства, которого они бы не применили; использовали все четыре вида казни: побивание камнями, сжигание, убиение и удушение».