Мне нужно уходить.
Я встаю и осматриваюсь, неуверенная, что же делать. У меня на полу лежит труп. Здесь повсюду кровь. Должно быть, я ужасно выгляжу.
Майлз тоже встаёт.
— Далила, не уходи. — Похоже, он смирился, будто знает, что ничего не выйдет. Его взгляд говорит о том, что он сказал бы это в любом случае. Эта мысль согревает часть моего сердца. Я видела, как он убил человека. Ради меня. И теперь он борется за меня.
— Прости, Майлз. Я не знаю, справлюсь ли. Нужно многое обдумать. Мне… нужно время.
Он кивает.
— Времени у нас в избытке. — Майлз делает шаг ко мне. — До восхода несколько часов. Я, пожалуй, пойду и разберусь с ним. — Он машет на тело Эрла.
— Что ты собрался делать?
Он трясёт головой.
— Скоро вернусь. Далила, дай нам день. Прошу, не надо уезжать. Я вернусь, и мы ещё поговорим, хорошо? — Я киваю. — Пока меня нет, сделаешь кое-что для меня? — Он пристально смотрит, и я так много вижу в его глазах. В груди разливается тепло. Я едва заметно киваю ему, не желая ни с чем соглашаться. — Обещай, что позволишь себе почувствовать то, что между нами. Прежде чем что-то решишь, пойми, что всё сказанное мною — правда. Дело не только в моём сердце, но и в твоём… В наших сердцах.
Я не знаю, что сказать. Разуму нужно обработать столько всего.
— Пойду приму душ. — Я обхожу Эрла и иду через спальню в ванную, где включаю воду.
Эрл мёртв. Майлз его убил у меня на глазах. А если Эрл сказал кому-то, куда едет? Стоит ли вызвать полицию? Майлз, может, и специалист по мертвецам, но для меня это — первое убийство. В голове всплывает сотня вопросов. Мне нужно спросить Майлза, как действовать дальше.
Когда я возвращаюсь в гостиную, белая простыня и тело Эрла исчезают, вместе с Майлзом.
Душ приносит ясность и уверенность того, что нужно делать. Я тру ноющее тело, стараясь как можно лучше промыть порезы на лице. На кухне я нахожу аптечку, умудряюсь наложить марлевую повязку на щеку и заклеить пластырем-бабочкой рану на виске. А вот с губой сделать ничего не могу.
Сев в машину, я просто завожу мотор и еду. Я не оглядываюсь. Просто не могу. Иначе, просто никуда не уеду. Слёзы туманят зрение, пока я уезжаю из «Совиного Домика», и я их не сдерживаю.
Глава 19
Майлз
Теперь всё не в моей власти, и меня это бесит. Далила в курсе происходящего, и я понятия не имею, что она решит.
Я несу тело Эрла глубоко в горы, где скалистые пещеры извиваются далеко под землёй. Там выкапываю для него глубокую могилу, а затем засыпаю это место валунами. Он этого не заслуживает. Стоило оставить его снаружи, чтобы погода и дикая природа разобрались с ним, но он что-то значил для Далилы, и ради неё я его похоронил. Когда с этим покончено, я выхожу из пещеры и сразу чувствую, что что-то изменилось. Сердце ещё бьётся, но по-другому — слабо.
«Нет!»
Я мчусь сквозь деревья, через горы, сокращая мили, пока не оказываюсь у домика номер восемь, который пуст.
Я падаю на колени от боли, сдавливающей грудь. Бьющееся сердце замедляет темп, но не замирает.
— Далила, — шепчу я.
Я должен отпустить её. Как бы тяжело ни было, никогда не заставлю её жить так, как она не хочет. Во мне просыпается желание погнаться за ней, выследить и привести к себе, чтобы сердцебиение снова стало сильным, но если это против её воли…
Теперь она в безопасности. Стоит сосредоточиться на этом. Остальное неважно.
Но тело всё же зовёт её.
Она ушла.
Глава 20
Далила
Я едва могу видеть сквозь слёзы.
— Ох, да ради Бога, Далила! — кричу я на себя и прижимаюсь к обочине, чтобы дать волю слезам. Такое ощущение, словно я вырвала часть сердца и оставила с Майлзом. Больно. Я сжимаю грудь, будто могу закрыть дыру, которая образовалась там после отъезда.
Какая глупость. Я даже не знаю этого мужчину, но не могу заставить себя уехать? Если вернусь, что это будет означать? Что говорит обо мне, то, если я не могу сопротивляться?
«Он — мой».
Я воспротивилась его словам, что принадлежу ему, но он добавил, что он принадлежит мне. Он ведь не имел это в виду? Или имел?
«Я принадлежу ему».
Хочу ли я провести остаток жизни с кем-то, кто и не человек вовсе?