«Мы станем парой».
Не могу понять, что всё это значит на самом деле, но понимаю свои чувства, и Майлз прав… когда я сосредотачиваюсь на них, игнорируя логику, сомнений нет.
«Суждено быть вместе».
Господи, не могу поверить, что делаю это. Небо светлеет перед рассветом. Скоро взойдёт солнце. Я разворачиваю машину, руки действуют, будто сами по себе. Тело хочет быть рядом с Майлзом так же сильно, как сердце, даже если мозг понимает, что я совершаю ошибку. Я всё исправлю, потому что хочу. Таков мой выбор.
Вернувшись к «Совиному Домику», я понимаю, что поступаю правильно.
Глава 21
Майлз
Когда сердце начинает биться сильнее, я не могу поверить в то, что чувствую. А когда пульс учащается, я боюсь даже пожелать этого. Но когда слышу, как приближается машина, подхожу к окну и смотрю, как Далила сворачивает на стоянку и останавливается перед домом, затем выходит, но я уже оказываюсь рядом. Она бросается мне в объятия, а я закрываю глаза, посылая Вселенной благодарственную молитву.
— Ты вернулась.
— Ох, Майлз, я так испугалась. Я чувствовала, что должна была уехать, но не могла оставить тебя. Не могу выносить чувства, переживаемые вдали от тебя.
— Ты вернулась. — Я обнимаю её лицо ладонями, смотрю в глаза и нежно целую. — Вернулась.
Она улыбается.
— Ты повторяешься.
— А ты никуда не уходишь. — Мы снова целуемся и на этот раз дольше, тела реагируют на прикосновения, пока небо окрашивается в предрассветные краски. — Мне нужно войти внутрь.
Далила оглядывается через плечо на светлеющее небо, отражающееся на поверхности озера.
— О! Боже, Майлз. Это безопасно? Можно мне пойти с тобой?
— У меня ещё несколько минут, прежде чем всё будет очень опасно. — Я беру её за руку. — Но мне бы очень хотелось, чтобы ты присоединилась ко мне. — Я иду по тропинке, которая ведёт к моему дому. Она делает шаг, но затем отступает.
— А… Что я увижу внутри? Ты спишь в гробу?
Запрокинув голову, я смеюсь.
— Нет. Никаких гробов. Простой дом с обычной мебелью и стопроцентно светонепроницаемыми шторами. Я сплю в кровати, во внутренней комнате — без окон.
— На что это будет похоже? — спрашивает она.
Не думаю, что на этот раз она спрашивает о доме.
— На что похоже?
— Когда ты меня обратишь. Больно будет?
— Обращу? Далила, нет, я… Нет необходимости кидаться в омут с головой. Пока довольно того, что ты вернулась. Мне всё равно, останешься ли ты человеком. Я просто желаю тебя рядом. Если захочешь, я останусь рядом с тобой до конца твоих дней.
Она отнимает мою руку от своей щеки.
— Я не трачу время на лишние размышления. К лучшему это или к худшему, но я принимаю решение и иду по намеченному пути. Я решила, Майлз. Хочу, чтобы ты взял меня с собой, сделал своей. Дай столько дней, сколько у тебя есть, дай провести вечность с тобой.
— Ты не знаешь, о чём просишь. Нужно всё хорошенько обдумать. Обратного пути уже не будет.
— Я прошу тебя, потому что хочу.
Далила первая женщина, которую я привёл в дом. Мы лежим в моей кровати, запутанные в простыни. В комнате пахнет жимолостью и сахаром. Далила проводит пальцами по моей груди и смотрит в глаза снизу вверх.
— Я готова.
— Далила, ты уверена?
Я пытался объяснить ей всю чудовищность вампиризма, но она, кажется, абсолютно согласна со своим выбором. Она садится, позволяя простыне упасть с израненного тела.
— Я абсолютно, на сто процентов уверена.
Во всяком случае, я жажду её обратить, чтобы исцелить, стереть следы, которые он оставил на прекрасном теле. Я сажусь и приподнимаю её подбородок, чтобы заглянуть в глаза.
— Доверяешь мне?
— Да, Майлз, да.
Я не могу заставить себя впиться в её шею. Сердце Далилы колотится, когда я наклоняюсь и вонзаю клыки в подключичную артерию прямо над грудью. Далила ахает и впивается мне в голову, прижимая к себе. Её кровь наполняет мой рот, и я в экстазе. В мире нет ничего, кроме Далилы. Я поглощаю её, пью и делаю своей, а наши сердца бьются всё медленнее и медленнее. Когда она оказывается на краю, я отстраняюсь и разрываю себе запястье, предлагая свою кровь. Я уже объяснял процесс, но сейчас инстинкт берёт своё. Она пьёт из меня, впитывая древнюю кровь, и с каждым глотком синяки на её теле тускнеют. Кожа светлеет, а шрамы срастаются, заживая так, словно их никогда и не было.