Она рычит на меня.
— Важно, потому что я не собиралась тратить столько времени на то, чтобы уничтожить только одного. — Она снимает предохранитель, даже не моргая. — Тебе здесь не место, чудовище
Я отскакиваю и, быстрее, чем она видит, ловлю стрелу в воздухе. Серебряный наконечник прожигает плоть, и я перехватываю её за тяжёлое деревянное древко, разворачиваясь и проносясь через комнату.
Ханна тоже разворачивается и широко распахнутыми глазами ищет меня. И я действую инстинктивно. Пара или нет, но когда появляется угроза, я должен её нейтрализовать. И в этой комнате, в этот час, я должен быстро шевелиться, чтобы она не издала ни звука.
Я набрасываюсь на Ханну прежде, чем она успевает вздохнуть. Её сердце колотится, заставляя биться и моё в два раза быстрее. Я борюсь с головокружением, вызванным тем, что сердце так быстро гонит густую кровь.
Я хватаю Ханну за руки и завожу их за спину. Затем поворачиваю её к себе и зачаровываю. Полезный трюк, который мы, вампиры, имеем в распоряжении, но сейчас это ломает меня. Наши сердца начинают биться в спокойном ритме.
— Ханна, пойдём со мной. Я покажу тебе другой мир.
Она улыбается и хлопает ресницами, словно не замечая, что я держу её за руки.
— Никогда. Ты сам сказал — ты мерзость, Майлз. Тебе не место на этой земле.
В таком состоянии её слова звучат неправдоподобно. Она опьянена моей магией, опьянена ложным удовольствием, и всё же правда сияет с каждым душераздирающим словом. У меня нет выбора. Я прокусываю ей артерию прямо за правым ухом, а когда кровь наполняет мой рот, кажется, что я впервые полностью ожил. Её кровь оживляет, как ничто другое. На вкус Ханна напоминает победу, завершённость и абсолютную правоту. Я пью её. Её руки свисают по бокам, а голова запрокидывается. Давление пульса уменьшается, и я чувствую, как сердце замедляется. Я продолжаю пить, глотая единственную часть, которую Ханна может дать мне, а холодные слёзы стекают по щекам и падают на её золотистые волосы.
Когда наши сердца, наконец, останавливаются, боль от потери отражается облегчением в замершем сердце. Меня наполняет искушение дать Ханне свою кровь, вернуть её и сделать такой же, как я… может, если она испробует такую жизнь, передумает. Но я не могу сделать так против её воли. Я встречал многих вампиров, которых обратили против воли, и многие десятилетиями пытались примириться с таким существованием. Некоторые выходили на солнце, когда такая жизнь становилась невыносимой.
Я несу тело Ханны к скалам и спускаюсь к морю. Ветер треплет её волосы в безумной белизне под луной. Когда я вхожу в воду и кладу её тело на волны, не могу разрешить дилемму, рвущих меня надвое, чувств. Моя любовь мертва… и погибла от моей руки. Мне так легко, что сам себе противен. Я рад, что сердце перестало биться. И рад, что она не убила меня. Я благодарен за ясность, которую принёс мне этот опыт. Я поддался её чарам и едва не лишился бессмертия.
Возможно, я, на самом деле, проклят. Может, я и вправду дьявольское отродье. Так много вообще не имеет для меня смысла, но кое-что точно ясно. Моя участь — жить в одиночестве. Я убил единственную истинную пару, и никогда не проведу вечность с другой.
Теперь, когда воспоминания исчерпали себя, я жду сна. Обычно он приходит, как только я о нём думаю, но сегодня сон ускользает, и я начинаю раздражаться.
В 1630 году я страдал бессонницей целых восемь месяцев. На мгновение я опасаюсь, что столкнусь с этим и с безумием, которое оно влечёт за собой.
Я беспокоюсь и взволнован. Закрыв глаза, я замираю, зарывшись в подушку и пытаясь стряхнуть воспоминания. Биение сердца Ханны сквозь время отдаётся в ушах жутким эхом. Я прижимаю руку к груди, и кажется, что могу чувствовать стук… Невероятно, как разум может обмануть нас.
Через мгновение весь ужас просачивается сквозь меня и стискивает внутренности. Я прижимаю обе руки к груди, чувствуя и слыша. С каждой секундой холодок пробирает меня до костей. Не может быть. Я сажусь и прижимаю пальцу к горлу. Недоверие сотрясает тело. Боже, нет.
Моё сердце бьётся по-настоящему.
Глава 6
Далила
Жужжание у уха выдёргивает из сна. Я переворачиваюсь на спину, открываю глаза и моргаю, смотря на странный потолок — необработанные деревянные балки над головой, и мне требуется мгновение, чтобы вспомнить, где нахожусь.