— У эльфов тоже есть сердце, эй! Если кого-то и вышвыривают, то ему дают сутки на то, чтобы попрощаться с семьёй и покинуть территорию.
— А почему ты тогда в наручниках? — вконец запутался Джун.
— Потенциальная угроза, все дела. Ключ у моей семьи, которая должна сопровождать меня, когда я уйду. Тогда, соблюдая традиции, они должны будут их снять и проследить за тем, чтобы я покинул коммуну.
— А кто поручится за то, что ты реально его покинешь? Неужели семья не сможет укрыть своего ребёнка?
— У эльфов всё немного не так, как у людей… Нас с детства учат тому, что решения верхушки — приоритетнее всего.
— А…
— Слушайте, это, конечно, всё очень познавательно, но чёрт, в наших же интересах свалить отсюда куда подальше, на радость этим остроухим в балаклавах, — встревает Юнги, с чем оставшиеся двое неохотно соглашаются.
***
— То есть после того, как тот, кому принадлежит этот кошмар, отпускает ситуацию, его и всех, кто присутствует с ним в этом кошмаре, и кто также попал в поле действия заклинания — перебрасывает в следующий?
— Да, что-то типо того, — кивает Джун.
— А что будет, когда кошмары закончатся?
— А кто его знает… Если сильно повезёт — мы вернёмся в наши реалии, а если нет… Ну, в конце концов мы всегда можем рассчитывать на отдельный веночек для каждой могилки.
— Стоп, но если я прожил это снова и нас не перебросило к тому же Тэхёну или Чонгуку, это значит, что всё, что вы мне сказали — не работает, — с сомнением произносит Сокджин.
— … Или то, что ты не отпустил ситуацию. Дело ведь не в том, сколько раз ты её проживаешь, а в том, как ты к ней относишься.
Эти слова заставили Джина задуматься, а потому когда Джун предложил привал и все начали устраиваться поудобнее, готовясь ко сну, Сокджин добровольно вызвался дежурить первым, пообещав разбудить Нама для смены через пару часов.
… Он молча сверлит взглядом стоящий неподалёку дуб, размышляя о том, что именно в его случае пошло не так, когда чувствует чью-то тяжёлую руку на своём плече.
— Ты не разбудил меня, хотя твоя очередь уже прошла, — Намджун садится рядом с эльфом, пытаясь понять, что так сильно заинтересовало его в близлежащем дереве, на которое Джин пялится вот уже как несколько минут.
— Мне всё равно не спится, так что, если хочешь, можешь поспать ещё.
— Ты ведь не можешь уснуть из-за того, что произошло в твоей коммуне?
Ещё одна причина не любить Джуна — его излишняя проницательность.
Сокджин устало трёт виски, отмахиваясь от вампира, как от назойливой мухи.
— Ты же знаешь, что всегда можешь поделиться со мной своими проблемами? Серьёзно, иногда проще просто рассказать кому-то, что у тебя на душе, чем сидеть и рефлексировать, накручивая себя почём зря.
Ким невесело усмехается, бросая на Джуна подозрительный взгляд.
«Ты хочешь узнать это, правда? Что же, тогда садись поудобнее, ибо мне кажется, что эта ночь как никогда располагает к откровениям»
Комментарий к VI:Кошмары
Хэй, вы только посмотрите, кто вернулся! Возможно, это не совсем то, что вы ожидали увидеть после месяца ожидания (тавтологии — моё всё, да), но выдерживать подобный стиль и объём — задачка не из лёгких, да 🤔
Надеюсь, что в меня полетит минимум тапок,
Саранхэ, и всё такое ~
========== Vlclass="underline" Истина ==========
Комментарий к Vlclass="underline" Истина
Приятного прочтения,
Саранхэ, и всё такое ~
Дункану стоит как-нибудь сесть и составить список всего хорошего, что погибло бы вместе с человечеством. Печенье, например. Порождения тьмы могут стереть с лица Тедаса всё печенье. Это было бы ужасно, и ради одного их спасения стоило затевать нынешний поход.
Дэвид Гейдер
***
— Я правда любил её.
— Прости? — Намджун удивлённо вздёргивает брови. — Ты разве не по парням?
— Не порть момент! — смеётся Сокджин. — Если тебе интересно, то я предпочитаю не замыкаться в рамках пола, но речь вообще не об этом. У меня был брат, Сёджин…
— А у вас в семье над именами долго не думали, а, а! — дёргает бровями Джун, после чего ойкает, получая тычок в плечо от Джина. — Всё, прости, я внимательно тебя слушаю.
— Да… У меня был брат, и однажды он ослушался Главу. По законам коммуны он вынужден был покинуть нас, и больше никогда не возвращаться на территорию, принадлежащую общине, но я не мог отпустить его в изгнание одного. Сёджин был таким крохотным, таким беспомощным эльфёнком, что я решил рискнуть, утаив от Главы то, что мой брат так и не пересёк границу в назначенный час. Мне пришлось долго и тщательно заметать следы, но ничто не могло длиться вечно… Сёджина обнаружили и казнили, так как каждый изгнанный, вернувшийся на территорию коммуны, без исключений и поблажек должен быть обезглавлен по какому-то тупому закону, придуманному каким-то страдающим расстройством личности эльфом… — Джин и сам не замечает, как вплетает в свою обычно близкую к литературной речь бранные словечки.
— Поэтому тебя изгнали, да? — тихо уточняет Джун, в нерешительности дёргая руками.
По нему видно, что вся его вампирская сущность тянется обнять гордого эльфа, потому что сам он никогда не сделает первый шаг, но остатки разума услужливо напоминают ещё один немаловажный элемент повествования.
— Погоди, ты сказал, что любил…
— Да, — невесело кивает Джин.
— Главу? — начинает доходить до Джуна.
— Да, — вновь не отрицает Ким. — Она была прекрасна… или казалась мне таковой на протяжении долгого времени, но сейчас мне кажется, что то, что я испытывал к ней — ненастоящая любовь. Ей хотелось любоваться, как картиной, но её не хотелось обнимать холодными вечерами и отпаивать глинтвейном, чтобы не допустить простуды. Возможно, мне правда стоило вернуться в самый позорный момент моей жизни, чтобы понять, что я называл любовью слепое обожание той, что этого, в общем-то, не очень и заслуживает.
Сокджин прерывается, раздражённый молчанием Джуна, залипнувшего на движение его мягких, безумно притягивающих младшего губ.
— Ой, да поцелуй ты меня уже, если так хочется.
— … Что?
— Какой же ты тугой, — Ким вздыхает, думая о том, что ему с этим чудом-юдом придётся нелегко, но когда это эльфов останавливали трудности?
Сокджин решительно приближается к Джуну, совершенной, как и всё его тело кистью притягивая вампира за шею таким образом, чтобы их губы оказались в паре миллиметров друг от друга, а дыхание смешалось в одно целое, образуя нечто чертовски правильное и гармоничное.
— Сделаешь первый шаг сам или это мне тоже нужно будет взять на себя? — выдыхает Джин прямо в губы Намджуна.
Вместо ответа парень неуверенно сокращает расстояние между ними, наконец-таки соприкасаясь с чем-то мягким и тёплым, более совершенным, чем вся его жизнь.
Совершенство…
Это слово Намджун готов повторять по отношению к Сокджину миллион, нет, миллиард раз, лишь бы его вновь поцеловали так тягуче-сладко, мучительно нежно и до озноба во всём теле горячо.
Поцелуй с Сокджином — как сотни тысяч звёзд, рассыпающихся перед глазами, как цветущий оазис в центре огромной пустыни, как самая вкусная конфета, что тает на языке, даруя долгожданную сладость. Пожалуй, в мире нет такого количества слов, способных описать эмоции, испытываемые Джуном от минутного соприкосновения губами с его личным божеством.
Блаженно прикрыв глаза, Намджун позволяет себе раствориться в эльфе, однако последний, как всегда, бдит несмотря ни на что.
— Твою мать, что это?! — так или иначе, общение с Юнги ещё ни на ком не сказывалось положительным образом.
— Ты про что? — Нам разочарованно отстраняется и оглядывается по сторонам. — Твою мать, что это?!
— Ты, должно быть, издеваешься, — вздыхает Сокджин, отряхивая камзол.