— Это вовсе не море! — засмеялся Мати. — Это верблюд! — И он живо пририсовал к одному краю волны голову и передние ноги.
Получился довольно своеобразный волнистый верблюд.
— А почему у него четыре горба? — спросил Засыпайка. — Верблюды бывают двугорбые или одногорбые.
— А это очень верблюжий верблюд, — пояснил Мати. — Самый верблюжий верблюд в мире!
— А отчего он синий? Обычно верблюды желтоватые.
— У меня желтый карандаш сломался.
— Ну-ка, ну-ка, кажется, у меня должен быть карандашик, если я не ошибаюсь, — сказал Засыпайка и вытащил из кармана новенький, остро заточенный желтый карандаш.
Мати начал перекрашивать синего верблюда в желтый цвет. Но не тут-то было! Под его карандашом синий верблюд сделался совершенно зеленым.
— Кажется, самый верблюжий верблюд в мире еще и самый необычный верблюд в мире! — сказал Засыпайка.
— Само собой разумеется, — подтвердил Зеленый верблюд, сошел с листа и кивнул умной головой. — Перед вами единственное в своем роде животное, — гордо сказал он. — О, несравненные сыны Севера, не желаете ли прокатиться на моей спине?
— Не знаю, — заколебался Мати, — я болею, а на улице снег и вьюга…
— О, не стоит придавать значения таким мелочам! — произнес верблюд. — Соблаговолите принять к сведению, что простуда лучше всего излечивается на спине верблюда. Вперед, блистательные сыны Севера, я спасу вас из снежного заточения!
ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ,
в которой шагает Зеленый верблюд, а Красная снежная баба находит себе дело по душе
И вдруг они втроем — Засыпайка, Мати и Тупс — очутились на спине Зеленого верблюда. А так как это был самый верблюжий верблюд в мире, то между его четырьмя горбами нашлось удобное местечко каждому, словом, как в кресле!
Они двигались по бескрайней пустыне.
Повсюду был песок. Горячий песок. Один песок. И безоблачное, пронзительно-голубое небо. И немилосердно пекло солнце. А Зеленый верблюд все шагал. Шагал и покачивался.
— Засыпайка, боюсь, мне станет плохо, — пожаловался Мати.
— Это морская болезнь.
— Какая морская болезнь? Тут же нет никакого моря, ни капельки моря.
— О, не стоит придавать значения таким мелочам! — произнес Зеленый верблюд. — Соблаговолите принять к сведению, благородные сыны Севера, что я корабль пустыни, ибо иду по пустыне столь же уверенно, как корабль по морю. Так что, путешествуя на моей спине, не мудрено захворать морской болезнью.
От этого разъяснения Мати легче не стало.
— Хочу слезть! — сказал он.
— Как угодно блистательным сынам Севера! — и Зеленый верблюд опустился на колени, чтобы путешественникам было легче сойти.
Так Засыпайка, Мати и Тупс стали пешеходами. Все шли как ни в чем не бывало, только Мати ступал, как-то смешно подпрыгивая.
— Мати, что это с тобой? Скачешь, как заяц! — засмеялся Засыпайка.
— Песок такой жгучий! — охал Мати, прыгая с ноги на ногу. Кто бы мог подумать, что по югу нельзя путешествовать без туфель!
Свою курточку от пижамы он обернул вокруг головы, пижамные брюки закатал до колен, а вот на ноги надеть было нечего. Тапочки-то остались дома, под кроватью.
— А, чепуха! — успокоил Засыпайка измученного товарища. — Сейчас раздобудем тебе сандалии. - Он приставил друг к другу концы указательных пальцев и прошептал:
Не тут-то было.
Засыпайка попробовал еще раз:
И снова ничего!
— Ну и дела, — испугался Засыпайка, — от этой болтанки на верблюде у меня в голове все слова переболтались. Ни словечка не помню!
— О, не стоит придавать значения таким мелочам! — сказал Зеленый верблюд. — Соблаговолите принять к сведению, восхитительные сыны Севера, что всего в получасе езды находится небольшой уютный оазис, где под могучими грибными деревьями работает знаменитый сапожник. Не соблаговолят ли юные господа продолжить путешествие на моей спине?
Тупс не заставил себя упрашивать: ему до смерти нравилось кататься на верблюжьей спине. И Засыпайка вновь примостился в ложбинке между третьим и четвертым горбом. Только Мати медлил: никак не мог решить, какую из двух зол выбрать — заболеть морской болезнью, качаясь на верблюде, или обжечь подошвы горячим песком.