Пару минут Сыльги удивлённо пялится на сидящего парня, словившая обидную мысль, что собаки для него, оказывается ценнее людей, собак он жалеет, а людей нет. Но потом пожимает плечами: для нее этот школьник — сплошная загадка; человек, который не вмещается ни в один шаблон, не попадает ни под одно правило, в котором она запуталась, как бабочка в паутине в попытках разгадать его.
В любом случае, ее вообще не устраивает расклад, при котором человек в таком состоянии будет бродить по окрестностям в поисках собаки. Ни за что.
— Куда тянешь руку? Сиди, я посмотрю. Надо быстрее уходить, пока те не вернулись. И все-таки, подумай о больнице, — Сыльги встаёт, отряхивает колени, поднимает дубинку и резким ударом об землю собирает ее обратно в компактный вид.
— С ума сойти… Это было горячо… — расплавленный баритон жарким шёпотом льется ей в уши, пошлый смешок собирается испариной на шее и груди, и Сыльги торопится уйти, слушая вслед жаркие слова, сказанные так дерзко и насмешливо. — Я предпочитаю, чтоб меня полечила моя воинственная нуна.
***
Конечно, никакой собаки поблизости не оказалось. Сыльги бродит по округе, холодный осенний воздух освежает горячую голову, и она опять полна подозрений.
Кто эти громилы? За что одни хулиганы побили другого? И где, в конце концов учебники? — сумрачно думает Сыльги, пробираясь по залежам досок на заднем дворе школы, светя фонариком на телефоне по всем щелям. Цепляется ногой в кеде за какой-то подозрительный мусор и почти пропахивает носом борозду по жухлому газону.
— Твою ж мать-то! Почему от него одни проблемы? — чертыхается девушка, поднимается на ноги и разглядывает царапины на ладонях. — Полное ощущение, что даже подбитый и подраненый чертов Ви умудряется издеваться надо мной!
Она поднимает с земли телефон, осматривает его, сощурившись, на предмет повреждений. Если хоть одну царапинку найдёт, сама добьет одного мелкого гаденыша.
Вроде цел. Значит кое-кто будет жить, хмыкает невесело Сыльги.
Еще пара закоулков, тройка спотыкачей в кромешной темноте и она окончательно психует.
— Так не пойдёт, я ноги переломаю в поисках какой-то мифической собаки, — злится Сыльги. — Все это бесполезно! Очередная злая шутка гадкого школьника!
Но ее злость какая-то отчаянно-выдуманная. Сыльги не может не думать о том, что он один одинешенек, весь в крови и дышащий через раз, сидит в том тупике, где она его оставила. И почему-то эти мысли щемят сердце, морозят все ее злобные выпады в его сторону. Сыльги толстыми канатами тянет обратно картина одинокого избитого парня, который сейчас может положиться только на нее.
— Просто я другая, — находит она себе оправдание. — Мне люди ценнее собак. Да…
Девушка торопится обратно, безрассудно ускоряя шаг, уже не думая о том, что может опять упасть. Помыслы о себе отодвинуты на задний план, обжигают кипятком думы о Ви: вдруг ему стало хуже? Или те уроды вернулись, кого она разогнала парой-тройкой точных ударов?
Сыльги срывается на бег, на всем ходу залетая в слабо освещенный переулок и выдыхает с облегчением. Парень стоит, опираясь плечами в стену школьного здания, прижимает платок к лицу в попытках оттереть присохшую кровь.
— Зачем встал? — она задирает голову, следя за его рукой, в очередной раз осознает, какой же он высокий и широкий по сравнению с ней. — В больницу надумал?
— Я же сказал, что я в порядке, бровь рассекли просто, — цыкает из-под платка вредный школьник. Белая ткань покрыта бурыми пятнами, а там где кровь стерта проглядывает более-менее целое, с парой ссадин лицо. Ви прижимает платок к брови, резко выдыхает. — Нашла собаку?
Опять он про собаку, негодует Сыльги, как же раздражает! Лучше бы о себе подумал, чем о какой-то призрачной собаке. Терпением она никогда не отличалась, и именно в этот момент оно заканчивается.
— Ну раз ты в порядке, отдавай мои учебники, как обещал, и я пойду, — шипит школьница возмущенно, протягивая руку в нетерпеливом ожидании. — Где они? Только не говори, что я зря пришла, и это очередная твоя дебильная шутка!
Ви медленно отнимает руку с платком от лица. Впивается внимательным взглядом, как будто первый раз видит.
— Что ты сейчас сказала? Когда это я обещал? — парень вдруг со всей силой вцепляется в ее руку, видя как Сыльги открывает рот, чтобы вылить на него ушат злобных слов. — А ну-ка, расскажи, как ты здесь оказалась!
И его серьезный тон, острый взгляд, закушенная в волнении разбитая губа сгоняют стадо мурашек, табуном пробежавшихся по ее спине. Сыльги дышит сбито, волосы раздуваются ветром и лезут в рот, и она их судорожно откидывает, пугаясь непонятно чего.
— Что ты имеешь в виду? Ты же мне сам написал… Чтобы я пришла сюда за учебниками… — бормочет она все тише и тише, вдруг понимая, что все это реально странно выглядит и дурно пахнет. — Я что-то ничего не понимаю…
— Твои учебники лежат в твоём шкафчике, и я тебе ничего не писал… — уверенно гудит баритоном парень. — Какого бы черта я так поздно звал тебя в пустынное место? Ты серьезно, так плохо обо мне думаешь? Чёёёрррррт… — рычит Ви в сторону, морщась обхватывает себя под ребрами, — как же достало…
— Что происходит? — Сыльги скользит по нему испуганным взглядом, в голове звенящая пустота. — Что все это значит?
— Что нам пора отсюда валить… — школьник делает шаг и тут же пытается завалиться, и она без единой мысли подставляет ему плечо, аккуратно обхватывая мужскую талию. Но чужое твёрдое тело моментом выкручивается из ее рук, приземляется на колени. — А вот и ты, дружок… Где прятался? — мягкие и нежные нотки в голосе парня, адресованные куда-то вниз сражают Сыльги наповал, ведь она никогда их не слышала в его исполнении. Ее взгляд магнитом тянется вслед ласковым словам.
Под ногами у них крутится, тихо повизгивает и машет хвостом маленький белый щенок, и Ви обхватывает его обеими руками, ласково к себе прижимая, шепчет в мягкое ухо что-то неразборчивое.
Страх, недоверие и ужас накрывают с головой. Все совсем не так. Сыльги будто оказалась в Зазеркалье, а Черный рыцарь, взявший ее в плен вдруг превращается в Белого Короля.
***
— Я не буду тащить тебя домой, — шипит Сыльги и поджимает губы в раздражении, ведь ноги несут ее именно в сторону дома.
Торс парня под ее рукой дрожит в молчаливой усмешке.
— Я не могу привести домой собаку, меня родители по приезде зашибут, — продолжает Сыльги, и даже ей слышатся умоляющие нотки в собственном голосе. Она откашливается и делает еще пару шагов, пошатываясь под тяжестью мужской руки на плече, а щенок в другой руке дружелюбно лижет ее в щеку, расстраивая Сыльги еще больше.
— Так ты дома одна, нуна? — совсем уже весело ухмыляется парень, и Сыльги тут же мстительно сжимает пальцы на чужих ребрах, выбивая болезненный вздох.
— Какое отношение это имеет к тебе? Я все равно не веду тебя к себе, — раздражается девушка опять, уже видя перед собой освещенный подъезд дома. Какая же она слабачка. Школьник ноги об нее вытирает вот уже пару месяцев, а она чисто сестра милосердия, весь вечер над ним хлопочет. — И реши что-нибудь с собакой, я серьезно не могу…
— Не переживай, за ним уже едет мой друг. Он ветеринар… — на низких нотах выдыхает Ви на ухо девушке, вызывая толпу колючих мурашек под курткой и свитером.
Она поводит плечами, прогоняя предательниц, перехватывает руку, норовящую сползти с ее плеч куда-то ниже и утомленно закатывает глаза. Тяжёлый черт, жмется близко в поисках устойчивости, пахнет мужским терпким потом, теплой кожей, землёй, кровью, прерывистое дыхание стелется ей по лицу, и этих ощущений слишком много: вязких, топких, горячих. До передоза.