Из-за такого скопления народа Джек перешел на шепот:
— А благодаря этой реликвии, думаете, король все простит и забудет и вернет вас ко двору?
Криспин вздохнул. Ветер взметнул его волосы и бросил концы прядей в лицо.
— Не знаю. Но надо попробовать.
Пахнущий сырой землей и овечьим пометом слой осеннего тумана завис над травой и потом исчез в лесу. За спиной у Криспина был Лондон, тянувшийся в серое небо шпилями и крутыми крышами, крытыми сланцем, свинцом и красной черепицей. Тусклый пласт дыма плыл над неровными очертаниями города, карабкаясь на крыши, как вор в ночи. Его город. Его дом.
Толкучка в поле, такое количество людей напомнило Криспину ярмарочный день, только веселья не наблюдалось. Один из мужчин, кажется, пекарь, учил сына, как держать большой, в рост человека, лук. Какой-то старик показывал юноше, как вкладывать стрелу в небольшой охотничий лук, и на лице молодого человека читалось раздражение.
Криспина не заботило, что у него нет лука. В списке необходимых вещей он стоял далеко не первым, к тому же он мог позаимствовать лук у своего хозяина Мартина Кемпа.
Едва подумав о Мартине, Криспин заметил его на привычном месте — он пытался натянуть тетиву. Криспин двинулся к Кемпу, не обращая внимания на окружающую суету. Он прокручивал в голове убийство французского курьера и гадал, почему Грейс решила, что убила его. Какой великий грех лишил ее разума, заставляя считать себя убийцей?
Он помахал Мартину Кемпу, который втыкал стрелы в мягкую землю и неуклюже пристраивал к ноге лук с ненатянутой тетивой. Но Мартин при виде Криспина нахмурился, и только тогда Гест сообразил, почему у жестянщика такое кислое лицо. «Боже милостивый. Я и забыл о Матильде». Он остановился как вкопанный.
— Мастер Мартин, — со всей серьезностью поздоровался он.
— Криспин. — Мартин произнес его имя коротко, официальным тоном, и поджал губы. Злость на лице Мартина сменилась растерянностью и даже страхом. Выставив вперед ногу, он сжал лук. — Я должен задать тебе вопрос, который у меня нет никакого желания задавать.
Криспин потупился. Теперь, когда он оказался лицом к лицу с Кемпом, его захлестнула волна стыда.
— Вам не нужно говорить, Мартин. Если вы имеете в виду мою грубость по отношению к вашей дочери, то, боюсь, это правда.
Мартин покачал головой.
— Святой Элигий, Криспин! Ты же знаешь мою жену! Не следовало тебе говорить…
— Знаю. И приношу свои искренние извинения. Я был немного не в себе… покорно прошу меня простить.
— Моей жене этого будет недостаточно. Криспин, мне неприятно тебе напоминать, но мы приняли тебя, когда все тебя сторонились. Я не беру с тебя плату за жилье, какую следовало бы. Уж во всяком случае, не столько, сколько брала бы моя жена. И теперь это… — Он махнул луком в сторону притихшего Джека. — Ты же знаешь, его она не одобряет! И я тоже, если он не перестанет причинять неприятности.
— Я стараюсь исправиться, мастер Кемп, — сказал Джек и судорожно запахнул на груди свой драный плащ.
Криспин пошел еще дальше:
— Если должен, то я извинюсь перед Матильдой и Алисой. Этого будет достаточно?
Мартин помолчал, размышляя. Наконец нехотя кивнул и оглянулся, словно ожидал, что его жена, будто гарпия, бросится на него с неба.
— В будущем поостерегись, Криспин. Я знаю, что Матильда не подарок, но она все, что у меня есть, помоги мне Бог.
Криспин стоял с самым покаянным видом, на какой был способен. Смягчившись, Мартин кивнул, восстанавливая тем самым отношения внутри их непростого союза.
Он поднял лук, одним концом поставил его на землю около свода стопы и стал натягивать тетиву. Мартин так и пришел сюда в своем кожаном фартуке и обтягивающей голову кожаной шапочке, завязки которой покачивались в такт каждому движению, пока он сгибал упрямый лук. Вне привычной обстановки жестянщик смотрелся жалко.
Наконец ему удалось справиться с оружием, и он наблюдал, как другие прицеливаются. Обернувшись через плечо, он прошептал:
— Что все это значит, Криспин? Война будет?
— Все может быть. Дело непростое.
— В политике всегда так. Но разумеется, тебе лучше знать.
Криспин, почти совеем как Джек, издал горлом неопределенный звук.
Над полем разнеслась команда о начале стрельб.
— Ну что ж, — проговорил Мартин, поднимая лук. — Выстрелим за это.
Он натянул тетиву и пустил стрелу. Та пошла неловко, с неблагозвучным треньканьем, и перелетела за мишень.