В классе никого не оказалось. Странно. Миссис Уайтхед сказала, что у них физкультура. Уже приунывшая Бетси поплелась вниз, в спортзал, теребя замок своей новой оранжевой курточки. Она не принесла спортивную форму. А надо. Хотя, может и хорошо – переодевание с этими пустышками такая занудная вещь! В зале весь класс сидел на скамейке, три девчонки стояли у брусьев. Какая-то длинноногая незнакомка в теннисной юбочке сидела на коленях… у Фреда! Бетси направилась к ней и грациозно ударила по щеке.
Нет – это слизь! Может. Бетси вдруг почувствовала животное отвращение и даже комок подкатил у неё к горлу. Не может. Сколько можно об этом думать! Каждое движение, каждый едва уловимый звук отзывался грубой электрической дрожью во всём её теле. Вот голубая коленка, вот розовое, вот губы… неужели всю жизнь меня разъедала чёрная зависть – иметь, обладать, чтобы дарить, дарить, чтобы получать, иметь. Всю жизнь, до физической боли! И снились по ночам. Изматывающие, перепрекрасные кошмары, заставляющие при пробуждении себя щипать, чтобы осталось только бесцветная, тихая, бесстрастная темь… И опять – гул в голове и стук крови, опять в глазах наяву её губы… Маленькие волосики на верхней губе, блестящие зубки, проворный язык. Элен, ты очень красива, но губы – это просто что-то извращённое. Больше в мире нет ничего более прекрасного, пошлого, запретного, дьявольского, выставленного напоказ каждой мелкой сволочи, типа Майка… или Фреда!
Элен что-то спросила.
О, нет, Боже, нет! У этого кофе вкус крови. Я свихнулась.
– Что.
– Где здесь туалет?.. Спасибо.
Боже!..
Два цвета света проникали друг в друга, завихряясь. Полумрак вращался вокруг комнаты. В окно что-то стукнуло. Бетси содрогнулась. Ударилась затылком о деревянную спинку сверху. Вверху покачивалась лампа и около неё кружилась толстая бабочка. Она умрёт, я её раздавлю! Её рука корябала тёплое место, где сидела эта незнакомка Элен.
Бетси издала сдавленный звук.
Посмотрите как намалёвана! Накрашена… накрашена! В школе! В нашей-то школе… Чёлка до самого носа, голые ноги… и длинные!.. Нет! Губищи! Нет! Бетси такой не будет, никогда. Никогда! Как не стыдно!
О Боже!.. Я больше не могу. Боже… боги… дьявол… пошли мне привед из ада! Пошли!!! Я хочу изрезать эти губы. Губищи! Хочу!
Нечеловеческим голосом Бетси произнесла: «Боги мои, дайте», – вернувшаяся Элен услышала голос охрипшего пьяницы… «Дайте мне их…»
– Ты что – молилась? – усмехнулась Элен. – Я и не знала, что ты того-этого… о…
Элен завела глаза к небу, засунув палец в рот.
Да-а… – Бетси залезла под майку, сорвала крестик с тонкой серебряной цепочки и бросила его в портрет предка. Лёгкий как дрожь звон, лёгкий смех сверху. Элен села рядом. Надо было о чём-то говорить. Долгие минуты молчания. Как роковой выстрел звонок. Телефона. Элен вскочила.
Майк?!! – звук заполнил каждый миллиметр пространства комнаты, вытеснив весь кислород. Бетси задыхалась. Совсем близко. Её рука мяла материю дивана. Замерла в конвульсии. Элен плюхнулась на руку Бетси.
Конечно, никакой не Майк. Ошибка!
Мгновенно, пытаясь высвободиться, палец угодил во что-то жгуче-горячее, ядовито мокрое, мягкое как густая кровь.
«Мамочка, там они, ящерицы!» – кричала маленькая Бетси, бросившись на шею к разгневанной матери. Захлёбываясь и дрожа, она пропищала: «Там, за комодом! Из-под комода… ящерица и рыба взлетела вверх…» – «Придумай что-нибудь получше», – сказала миссис Спенсер, которой пришлось пожалеть ребёнка (вообще, она была очень доброй). Надо было придумать что-нибудь поправдивее, но это пришло само собой.
Наверно Бетси польстилась на варенье. А родителям вечно жалко. Не варенья – лучшей жизни, страшной формы, которой нет. Съел варенье – заешь горчицей, детка, а то привыкнешь! Бетси была поставлена в свою большую комнату с высоким-высоким потолком, заваленную постаревшими игрушками (ей уже 6!), громоздившимися вокруг огромного комода, который неизвестно как попал сюда через такую узкую для него дверь.
Через секунду Бетси уже морщилась от того, что она, такая большая, вжалась в пухлое тело миссис Спенсер, своей мамочки.
Вместе!
Два искрящихся электрических шара сорвались с чёрной высоты и упали, разбившись вдребезги, орошая вселенную агониями синих молний. Осколки разлетались во все, во все, во все стороны… Разлетались звёзды. Пыль.