И всё же, меня поразило то, как мало полубогов я увидел. Если брать за пример Седьмой домик, то домик каждого бога должен был вмещать около 20 кроватей. Это означало максимальную вместимость в четыре сотни полубогов — достаточно для нескольких фаланг или для одной совершенно отпадной вечеринки на яхте. Тем не менее, во время нашей прогулки по лагерю, я заметил не более дюжины людей. В угасающем свете заката одинокая девочка взбиралась по альпинистской стене, по другой стороне которой стекала огненная лава. Команда из трёх человек проверяла оснастку триремы на озере. Некоторые жители лагеря нашли причины побыть снаружи, просто чтобы поглазеть на меня. Один юноша у костра полировал свой щит, наблюдая за мной в отражении его блестящей поверхности. Другой парень глядел в мою сторону, соединяя куски колючей проволоки возле домика Ареса. Судя по его неловкой походке, я сделал вывод, что это и есть тот самый Шерман Янг, которому недавно заехали в пах.
Когда я проходил мимо домика Гермеса, две девчонки у нас за спинами начали хихикать и перешептываться. Обычно такого рода внимание меня не беспокоило. Понятно, что всех тянуло ко мне как магнитом. Но сейчас моё лицо горело. Я, главный мужской образец для подражания, превратился в неуклюжего и неопытного мальчишку! Мне хотелось накричать на небеса из-за такой несправедливости, но это было бы суперпостыдно.
Наш путь лежал через клубничные поля. Вверху, на Холме Полукровок, на самой нижней ветке толстой сосны блестело Золотое Руно. Струи дыма поднимались от головы Пелея, дракона — охранника, свернувшегося клубком у основания ствола. Рядом с деревом, Афина Парфенос выглядела разгневанно в алых лучах заката. Ну, или она просто была рада меня видеть. (Афина никак не могла забыть нашу маленькую размолвку времен Троянской Войны).
На полпути вниз по склону холма, я заметил пещеру Оракула, вход в которую был завешен плотными бордовыми шторами. Факелы по обеим сторонам оставались незажжёнными — обычно это являлось признаком того, что моей пророчицы, Рэйчел Дэр, не было на месте. Я не знал, стоило ли мне испытывать разочарование или облегчение. Рэйчел была молодой и мудрой леди, даже когда не передавала пророчества. Я надеялся на её советы по поводу моих проблем. С другой стороны, с тех пор как её пророческий дар неожиданно перестал работать (что, как я полагаю, отчасти случилось по моей вине), я не был уверен в том, что мисс Дэр захочет меня увидеть. Она могла ожидать объяснений от своего Главного Босса, но, хотя я и придумал науку снисходительного обращения с дамами и отлично освоил её на практике, у меня не было ответов для Рэйчел.
Сон о пылающем автобусе преследовал меня: женщина с роскошной короной убеждала найти врата, уродливый мужчина в фиолетовом угрожал сжечь Оракула. Что ж…. пещера была прямо тут. Я понятия не имел, почему женщина в короне не могла её найти или почему уродливый мужчина так настойчиво хотел спалить эти «врата», которые являлись обычными пурпурными шторами.
Если, конечно, сон не был о чем-то другом, помимо Дельфийского Оракула.
Я потер свои пульсирующие виски. Я всё ещё тянулся к воспоминаниям, которых там не было, пытаясь нырнуть в обширное озеро познаний, только чтобы узнать о том, что оно превратилось в детский бассейн. Просто невозможно сделать что-то действительно полезное с детским бассейном вместо мозгов.
На крыльце Большого Дома нас ждал темноволосый молодой человек. Он носил чёрные выцветшие брюки, футболку с логотипом группы Ramones (бонусное очко за музыкальный вкус) и черную кожаную куртку. На его боку висел меч из стигийской стали.
— Я помню тебя, — сказал я. — Ты Николас, сын Аида?
— Нико ди Анджело. — Он изучал меня, его взгляд был острым, а глаза бесцветными, как битое стекло. — Значит, это правда. Ты полностью смертен. Вокруг тебя витает аура смерти… точнее, её большой вероятности.
Мэг фыркнула.
— Звучит как прогноз погоды.
Я не посчитал это забавным. Будучи лицом к лицу с сыном Аида, я вспомнил многих смертных, которых отправил в Подземный Мир своими зараженными стрелами. Это всегда выглядело чистой забавой — вершить заслуженный суд над нечестивыми деяниями. Сейчас же я начал понимать весь тот ужас, который видел в глазах моих жертв. Я не хотел, чтобы аура смерти нависала надо мной. И определенно не хотел стоять осужденным перед отцом Нико ди Анджело.