В павильоне я насчитал всего девятнадцать человек. Многие сидели за своими столами одни: за столом Ареса — Шерман Янг; за столом Афродиты — две девушки, которых я не знаю; за столом Деметры — ещё одна девочка. Две юные леди, которые были близняшками, изучали военную карту за столом Ники. Хирон стоял за главным столом, потягивая жучий сок из кружки и попутно болтая с двумя подавленными сатирами. Козлоногие глазели на меня и поедали серебряные приборы (они так делают, когда нервничают). Полдюжины очаровательных дриад курсировали от стола к столу, предлагая еду и напитки, но я был настолько поглощён своими мыслями, что не мог в полной мере оценить их красоту. Что ещё трагичнее, я был слишком смущён, чтобы заигрывать с ними. Что со мной не так?
Я наблюдал за жителями лагеря в надежде заприметить нескольких потенциальных слуг… то есть, я хотел сказать, новых друзей. Боги любят держать под рукой парочку закалённых в бою полукровок, которых могли бы использовать их в качестве пушечного мяса, отправлять на всякие опасные миссии или заставлять сдувать пылинки с тог. К сожалению, ни один из присутствующих не казался мне годным на роль верного миньона. Я жаждал большего таланта.
— Где… остальные? — Спросил я Уилла.
Я хотел сказать: «элита», но посчитал, что меня неправильно поймут.
Уилл куснул пиццу.
— Ты ищешь кого-то определённого?
— Что насчёт тех, кто ходил в тот поиск с лодкой?
Уилл и Нико обменялись взглядами, будто бы говорящими «опять двадцать пять». Наверное, их часто спрашивали о семи легендарных полукровках, сражавшихся спина к спине с богами против гигантов Геи. К сожалению, я не смог увидеть тех героев ещё раз. Мне безумно жаль, что в этот раз я не смог сделать групповую фотографию и получить эксклюзивное право воспевать их подвиги в героических балладах, как я обычно поступаю после любого крупного сражения.
— Ну, — начал Нико, — с Перси ты виделся. Они с Аннабет учатся в выпускном классе в Нью-Йорке. Хейзел и Фрэнк занимаются делами Двенадцатого легиона в лагере Юпитера.
— Ах, да.
Я попытался вспомнить лагерь Юпитера — римский анклав недалеко от Беркли, Калифорния — но детали ускользали от меня. Зато я помнил разговор с Октавианом, когда он запудрил мне мозги лестью и обещаниями. Тот глупый мальчишка… по его вине я был здесь.
В дальнем уголке моего разума послышался голос. Я подумал, что, возможно, это моя совесть:
«Кто глупый мальчишка? Уж точно не Октавиан».
— Заткнись, — пробормотал я.
— Чего? — спросил Нико.
— Ничего. Продолжай.
— Джейсон и Пайпер проводят школьный год в Лос-Анджелесе у отца Маклин. Они также взяли с собой тренера Хеджа, Мелли и маленького Чака.
— Ага, — я не знал троих последних, поэтому счёл их маловажными. — И седьмой герой… Лео Вальдес?
Нико поднял брови.
— Ты помнишь его имя?
— Конечно! Он изобрёл Вальдезинатор. Ах, какой музыкальный инструмент! У меня едва хватило времени, чтобы освоить азы игры на нём, до того, как Зевс прогнал меня из Парфенона.
Если бы кто-то и смог мне помочь, то только Лео Вальдес.
Нико выглядел раздраженным.
— Ну, Лео здесь нет. Он погиб. А затем вернулся к жизни. И я убью его, если ещё раз увижу.
Уилл ткнул его локтем.
— Нет, не убьешь, — Он повернулся ко мне. — Во время сражения с Геей Лео со своим бронзовым драконом Фестусом был поглощён огненным взрывом прямо в воздухе.
Я поёжился. После стольких лет вождения золотой колесницы выражение «огненный взрыв» не вызывает у меня приятных чувств. Я попытался вспомнить последнюю встречу с Лео Вальдесом, когда он обменял Вальдезинатор на информацию…
— Он искал лекарство, — вспомнил я, — способ вернуть кого-то к жизни. Думаю, он с самого начала планировал пожертвовать собой.
— Да, — сказал Уилл. — С помощью взрыва он избавился от Геи, но мы все считали, что он тоже погиб.
— Потому что так оно и было, — сказал Нико.
— Спустя несколько дней, — продолжал Уилл, — ветер принёс в лагерь свиток…
— Он всё ещё у меня, — Нико порылся в карманах своей куртки. — Я смотрю на него, когда хочу разозлиться.
Он достал тонкий свиток из пергамента. Как только он развернул его на столе, над поверхностью возникла мерцающая голограмма: Лео Вальдес выглядел как всегда по-хулигански из-за своих тёмных волос, озорной ухмылки и маленького роста. (Голограмма, конечно, была лишь восемь сантиметров в высоту, но и в жизни фигура Лео была не слишком внушительной). Его джинсы, синяя рабочая рубашка и пояс с инструментом были измазаны машинным маслом.
«Хэй, ребята, — Лео распростёр руки для обнимашек. — Извините, что так вас оставил. Плохие новости — я мёртв. Хорошие — мне уже лучше. Я должен был спасти Калипсо. С нами сейчас всё нормально. Мы забираем Фестуса… — Картинка замерцала, как пламя на сильном ветру, искажая голос Лео. — Вернусь, как только… — Помехи. — Приготовьте тако, когда… — Сильные помехи. — Vaya con queso! (прим.: исп. — „да пребудет с вами сыр“) Люблю вас!» Изображение исчезло.