Полубог.
— С чего ты так уверена?
— Просто знаю, — она одарила меня самодовольной улыбкой, — а теперь у меня есть бог-кореш по имени Лестер.
Я посмотрел в небеса.
— Пожалуйста, отец, я все осознал. Прошу, я ведь так не смогу!
Зевс не ответил. Возможно, он был слишком занят записыванием моего унижения и делился им со всеми в снэпчате.
— Выше нос, — сказала мне Мэг, — кто этот парень, которого ты хотел видеть? С Верхнего Ист-Сайда?
— Другой полубог, — сказал я, — он знает дорогу в лагерь, где я могу найти приют, защиту, пищу…
— Пищу? — уши Мэг задергались практически так же, как и очки у нее на переносице, — хорошую?
— Ну, обычно я питаюсь амброзией, но, думаю, да.
— Тогда слушай мой первый приказ! Мы найдем этого парня, чтобы он отвел нас в этот твой лагерь.
Я тяжело вздохнул. Это будет очень долгая служба.
— Как пожелаешь, — сказал я, — давай найдем Перси Джексона.
Глава 3
Была богичность
Стала никчемной личность
Ой, в хокку нет рифм
ПОКА МЫ ТАЩИЛИСЬ по Мэдисон Авеню, у меня в голове крутились вопросы: почему Зевс не дал мне зимней куртки? Почему Перси Джексон живет у чёрта на куличках? Почему прохожие продолжают пялиться на меня?
Я задался вопросом, не вернулась ли моя божественная оболочка. Возможно, жители Нью Йорка трепетали перед моей очевидной мощью и неземной внешностью?
Мэг МакКэффри разъяснила ситуацию:
— От тебя воняет, — сказала она. — И выглядишь так, будто тебя только что ограбили.
— Меня действительно только что ограбили. Кроме того, я порабощён маленьким ребёнком.
— Это не рабство, — она отгрызла заусенец на большом пальце и выплюнула его. — Скорее, взаимное сотрудничество.
— Взаимное — это когда ты раздаёшь приказы, а я вынужден сотрудничать?
— Ага, — она остановилась у витрины магазина. — Видишь? Выглядишь ужасно.
Отражение уставилось на меня, вот только это было не моё отражение. Оно не могло быть таким.
Лицо точь-в-точь как на ID Лестера Пападопулоса.
Я выглядел лет на шестнадцать. Волосы средней длины, тёмные и вьющиеся — стиль, который рулил во времена Афин, а потом снова в семидесятых. Глаза голубые. Моё лицо выглядело достаточно приятным в придурковатом стиле, но впечатление портил опухший нос цвета баклажана, из которого сочилась кровь, образовывая отвратительные усики над верхней губой.
Хуже того, щёки были покрыты чем-то, подозрительно похожим на… Моё сердце ухнуло в пятки.
— Ужас! — воскликнул я. — Это… это угри?!
У бессмертных богов не бывает угрей. Это одно из наших неотъемлемых прав. Тем не менее, наклонившись ближе к стеклу, я увидел, что кожа представляла собой покрытый рубцами пейзаж из прыщей и гнойничков.
Я сжал кулаки и завопил, глядя в небеса:
— Зевс, чем я заслужил все это?!
Мэг дернула меня за рукав:
— Хочешь, чтобы тебя арестовали?
— Кого это волнует? Меня превратили в подростка без идеальной кожи! Бьюсь об заклад, у меня даже нету…
Я с опаской задрал рубашку. Грудь была украшена цветным узором из синяков от падения в мусорный бак и последующих пинков. Но хуже всего было то, что у меня появились бока.
— О нет, нет, нет, — я прошёлся по тротуару, надеясь, что бока не последуют за мной.
— Где мои восемь кубиков? У меня всегда было восемь кубиков. И никогда — боков. Ни разу за четыре тысячи лет.
Мэг выдавила ещё один смешок:
— Тише, плакса, ты выглядишь нормально.
— Я жирный!
— Ты обычный. А у обычных людей не бывает восьми кубиков.
Я хотел возразить, что я не обычный, и даже не человек, но, с нарастающим чувством безысходности, осознал, что сейчас это понятие подходит мне лучше всего.
По ту сторону витрины маячило, хмурясь, лицо охранника. Я позволил Мэг увести себя дальше по улице.
Она шла вприпрыжку, изредка останавливаясь, чтобы поднять монетку или покрутиться вокруг уличного фонаря. Её, казалось, не беспокоили холод, предстоящее опасное путешествие и тот факт, что я страдал угревой сыпью.
— Как ты можешь быть такой спокойной? — поинтересовался я. — Ты полубог, путешествующий с богом, на пути к лагерю, который полон таких же, как ты. Ничего из этого тебя не удивляет?
— А? — она свернула одну из моих двадцаток в самолетик. — Я много странных вещей повидала.
Появилось искушение спросить, что может быть более странным чем то, что произошло этим утром. Но я решил, что не выдержу стресса от услышанного.