Взбудораженная округа немедленно связала это ужасное событие с заколдованным особняком Мартенсов, несмотря на то, что он отстоял от места трагедии более чем на три мили. Полицейские скептически пожимали плечами расследуя дело, они лишь косвенно увязывали существование особняка с происшедшим, а когда узнали, что он необитаем, и вовсе забыли о нем. Местные жители, однако, с величайшей тщательностью обсдедовали старый дом: они перевернули все вверх дном, прощупали длинными шестами пруды и ручьи, переломали все кусты и прочесали прилегавший к дому лес. Все было тщетно смерть, потрясшая округу своим явлением, сделала свое дело и удалилась восвояси.
На второй день поисков об этом деле уже вовсю трубили газеты, чьи репортеры наводнили склоны Темпест-Маунтин. Они детально описали случившееся и взяли несусветное множество интервью у местных старожилов, пытаясь пролить свет на эту жуткую историю. Я был далеко не в восторге от их репортажей, ибо сам справедливо считаюсь большим знатоком ужасов и полагаю их своей прерогативой. И вот, неделю спустя, под влиянием какого-то необъяснимого импульса я зарегистрировался в числе репортеров, буквально оккупировавших гостиницу в Леффертс-Корнерз, ближайшей к Темпест-Маунтин деревушке, и в тот же день, 5 августа 1921, года получил допуск в поисковый штаб. Недели через три репортеры в большинстве своем разъехались, тем самым предоставив мне свободу действий, и я приступил к собственному расследованию прежде всего на основании тщательно подобранных документов и описаний места происшествия, которые мне удалось собрать еще до отъезда газетчиков.
Итак, в ту летнюю ночь я вышел из машины, заглушил двигатель и, внимая отдаленному ворчанию грома, в сопровождении двух вооруженных спутников двинулся вперед, преодолевая последние подступы к вершине Темпест-Маунтин и освещая электрическим фонарем уже замаячившие между стволами гигантских дубов призрачно-серые стены. Окутавший одинокую громаду здания мрак ночи, который не могли прорвать лучи слабого света, пробуждал во мне зловещие предчувствия. И все же я продолжал путь без малейших колебаний. Моя решимость проверить свою гипотезу была тверда, как алмаз. Гипотеза же заключалась в том, что гром вызывает демона смерти из какого-то страшного потайного убежища; сам же демон вполне может оказаться как материальным телом, так и неким смертоносным духом в любом случае я шел на Темпест-Маунтин с целью увидеть его.
В предыдущие дни я успел тщательно осмотреть полуразрушенное здание это было частью моего скрупулезно разработанного плана. В соответствии с ним для нашего ночного бдения была выбрана бывшая спальня Яна Мартенса, убийство которого часто упоминалось в деревенских легендах. Смутное чувство подсказывало мне, что помещение, в котором жил много лет назад сделавшийся жертвой злодеяния один из Мартенсов, наилучшим образом соответствует моей цели. В комнате площадью около двадцати квадратных футов, расположенной на втором этаже в юго-восточном углу здания, как и повсюду в доме, валялись обломки мебели и прочая рухлядь. В окнах одно из них, выходившее на восток, отличалось огромными размерами, другое, обращенное на юг, было небольшим и довольно узким недоставало стекол и ставен. Против большого окна располагался внушительных размеров голландский камин, украшенный изразцами с запечатленным на них библейским сюжетом о блудном сыне. Против другого окна стояла просторная, встроенная в стену кровать.
Я прислушивался к раскатам грома, пробивавшимся сквозь плотную стену деревьев, и обдумывал дальнейшие шаги. Первым делом я решил подготовить возможные пути к отступлению и закрепил на боковых выступах большого окна три веревочные лестницы, которые благоразумно прихватил с собой. Их нижние концы касались травы под окном я проверил это заблаговременно. Затем мы приволокли из другой комнаты широкую кровать на ножках и поставили боковой стороной к окну. Забросав кровать еловыми ветками, мы расположились на ней, держа наготове оружие. Согласно моему плану, всю ночь попеременно двое должны были отдыхать, а третий нести дежурство. Откуда бы ни появился демон, возможность отхода была нам обеспечена. Если он войдет в комнату через дверь, мы ускользнем по веревочным лестницам, а если влезет в окно, в нашем распоряжении дверь и лестница внутри здания.. Нам и в голову не приходило, что все может обернуться гораздо хуже, хотя, памятуя о недавнем жутком происшествии, мы обязаны были внутренне подготовиться к самому страшному. В какой-то момент моего дежурства, а именно между полуночью и часом ночи, несмотря на зловещую обстановку, открытые окна и приближавшуюся грозу, мною овладела странная дремота. Я расположился между двумя своими спутниками Джорджем Беннетом (он был ближе к окну) и Уильямом Тоби, лежавшим у камина. Беннет спал, очевидно охваченный, тою же болезненной дремотой, что и я, поэтому дежурство я передал Тоби, хотя и он уже клевал носом. И вдруг поймал себя на том, что пристально смотрю на камин, более того, я был просто не в силах оторвать от него глаз, что само по себе было довольно странно. Проносившиеся перед моим внутренним взором образы наверняка были навеяны приближавшейся грозой, ибо во время короткого сна меня посетили поистине апокалиптические видения. Один раз я наполовину проснулся скорее всего по той причине, что мой товарищ, лежавший у окна, беспокойно взмахнул рукой и уронил ее мне на грудь. В полусне я не видел, насколько бдительно стоит на часах Тоби, но помню, что испытал острое беспокойство по этому поводу. Силы зла угнетали меня своим присутствием. Потом я, кажется, снова уснул, вновь погрузившись в некий потусторонний хаос, но почти сразу же был вырван оттуда разрезавшим ночную тишину жутким воплем, подобного которому мне не доводилось слышать ни разу в жизни. Ни до того, ни после мое в достаточной мере богатое воображение не могло воссоздать этот страшный, леденящий душу вой.
Исходивший из самых глубин человеческого естества страх сливался в этом вопле с агонией бешеной и безнадежной борьбы против демонической тяги черных врат забвения, по ту сторону которых кончалась жизнь и начиналось неведомое. В кромешной тьме ощутив справа от себя пустое пространство, я понял, что Тоби исчез одному только Богу ведомо куда. На груди у меня все еще лежала тяжелая рука другого моего товарища.
Чудовищный удар молнии потряс гору. Она дрогнула и пошла ходуном. Яркий свет озарил древнюю рощу, и самый могучий из дубов, патриарх этих изогнувшихся под напором вихря деревьев, остался стоять рассеченный надвое. В дьявольской вспышке молнии я увидел, как другой мой спутник внезапно вскочил; в отблеске небесного пламени, проникшего в комнату через окно, его тень упала на трубу камина, с которого я по-прежнему не сводил глаз. Тем, что остался жив и не потерял рассудок, я обязан необъяснимому чуду. Именно необъяснимому, ибо тень на каминной трубе не была тенью Джорджа Беннета и вообще никакой другой человеческой тенью это был страшный, уродливый, богопротивный силуэт, исчадие самых потаенных глубин ада; бесформенная мерзость, не поддающаяся описанию и недоступная восприятию слабого человеческого рассудка. Мгновение спустя я остался один в этом отмеченном печатью проклятия доме, и тут-то меня затрясло крупной дрожью. Джордж Беннет и Уильям Тоби исчезли, не оставив после себя никаких следов. Об их дальнейшей судьбе мне ничего не известно.