По мере того как проходил первоначальный испуг и Сергей, как это и было обычно свойственно ему, начинал рассуждать более трезво и взвешенно, страх, ненадолго овладевший им, стал понемногу рассеиваться и сменяться любопытством. Если кто-то бродит ночью по кладбищу, – размышлял он, вглядываясь в росшие неподалёку невысокие заросли, за которыми скрылась таинственная незнакомка, – это совершенно не обязательно должно быть привидение. Он и сам вот совершенно случайно задержался тут до полуночи, но это ж не значит, что он призрак! Всякое бывает в жизни, и не в таких ещё местах оказываются люди по ночам. Сергей ухмыльнулся при этой мысли, припомнив некоторые случаи из собственной жизни, причём совсем недалёкие по времени.
А раз так, продолжал он свои умозаключения, то и увиденная им женщина, – или, скорее всего, судя по фигуре, девушка, – вовсе не пришелец с того света, а самый обыкновенный человек, почему-то решивший избрать для прогулки такое не совсем обычное время и место. Ну что ж, вероятно, у неё имеются на то свои причины. И почему бы ему не выяснить, что это за причины? Как говорится, чем чёрт не шутит.
Эта мысль, ни с того ни с сего, будто из ниоткуда, пришедшая ему в голову, показалась ему настолько неожиданной и дерзкой, что он поначалу отверг её. Но затем призадумался, и чем дольше думал, тем менее необычной и абсурдной находил её. А почему бы и нет? Почему бы, в самом деле, не попробовать? – решил он наконец, упрямо мотнув головой и ещё пристальнее воззрившись в тёмный куст, скрывший в своей тени женщину-призрак. Он, разумеется, совсем не был романтиком – ещё чего не хватало! – но знакомство с девушкой на кладбище, в полночь, при бледном, сумеречном сиянии полной луны, – в этом всё же что-то есть. Непривычное, экстравагантное, будоражащее воображение, даже немного возбуждающее. Таких знакомств в его богатой и разнообразной практике отношений с противоположным полом ещё не было. Ну так должно быть!
Произнеся это про себя и подавив шевелившееся в нём сомнение в правильности задуманного, он, резко изменив направление своего движения, неторопливым, ещё не совсем уверенным шагом тронулся к тому месту, от которого ещё пару минут назад готов был бежать со всех ног. Но кое-что помимо вялости и лёгкого онемения, объявших его после только что пережитого потрясения, затрудняло его передвижение. Он никак не мог отделаться от волнения и зловещих мыслей, разгулявшаяся фантазия рисовала ему жуткие, леденящие кровь картины того, что, возможно, предстояло ему увидеть через несколько мгновений. Не отказаться ли от этой сомнительной затеи? Не повернуть ли назад и не убраться отсюда подобру-поздорову? Пока не стало слишком поздно. Пока загадочная любительница ночных прогулок по кладбищу, – могущая оказаться бог знает кем, может быть, тем, что и представить себе страшно, – не заметила его и не сотворила с ним такое, о чём и думать не хочется.
Эти подавленные было, однако с новой силой оживившиеся в нём сомнения и опасения заставили его, пройдя десяток шагов, остановиться и с напряжённым и растерянным видом оглядеться кругом. В глаза ему, как нарочно, словно для того, чтобы ещё больше смутить его и поколебать его решимость, бросились явственно различимые в лунном свете постные, анемичные лица каких-то стариков, очевидно, мужа и жены, изображённые на двух памятниках, напротив которых он остановился. Они, как ему почудилось, с издевательскими, злорадными усмешками, кривя свои костлявые морщинистые физиономии и мрачно поблёскивая прищуренными мёртвыми глазами, смотрели на него в упор, будто ожидая, пойдёт ли он дальше, осуществит ли замысленное, или же смалодушничает, отступится и пустится отсюда прочь.