Олег, искоса глядя на потрясённого, обомлевшего приятеля, которого сделанное им открытие в буквальном смысле сбило с ног и повергло в ступор, лишь небрежно усмехнулся и, глотнув из принесённой им с собой бутылки, со вздохом проронил:
– Нда… Вот как-то так.
Пару минут царило молчание. Олег угрюмо глядел в темноту и пил водку, будто пытался оглушить себя, притупить какие-то, очевидно, одолевавшие и терзавшие его страшные думы, хоть ненадолго забыться в мутном алкогольном дурмане. Сергей никак не мог прийти в себя после того, что он узнал, и, чувствуя, как голова его идёт кругом, а тело уже даже не трясётся, а застыло и одеревенело, как в столбняке, всерьёз опасался, что он, не выдержав этого потрясения, сойдёт сейчас с ума, либо его хватит удар и он прямо здесь испустит дух или навсегда останется недвижимым, прикованным к одному месту паралитиком, жалким и беспомощным, полностью зависимым от забот и милостей окружающих. И эта последняя мысль так – даже больше, чем мысль о смерти – испугала его, что он, сделав над собой огромное усилие, пошевелился, отвёл глаза от черневшего перед ним памятника, к которому они были прикованы как магнитом, задвигал руками и ногами и, наконец, придерживаясь за толстые перекладины ограды, поднялся с земли. Некоторое время стоял на месте, чуть покачиваясь и ощущая невероятную слабость во всём теле, которая, правда, понемногу проходила, что вселяло в него надежду, что всё закончится для него не так плачевно, как он предполагал только что.
Более-менее оправившись и вернув себе способность говорить, хотя и шевеля слегка онемелым языком с трудом, он в первую очередь спросил о том, что волновало его сейчас прежде всего:
– Она… она действительно мертва?
Олег, чуть помедлив, глухо, с запинкой произнёс:
– Да… Утопилась три месяца назад… Тело нашли ниже по течению… там, у моста… ну, ты знаешь, где это.
Сергей, напрягшись и проглотив заполнившую его рот густую горьковатую слюну, упавшим, срывающимся голосом осведомился о том, что он и сам отлично понимал и о чём можно было уже и не спрашивать:
– Значит… я разговаривал с призраком?
– Да, именно! – подтвердил Олег, и голос его тоже дрогнул, и он склонил голову и весь как-то сомлел, сжался и поник, будто ощутив вдруг на своих плечах невообразимую, неподъёмную тяжесть, выдерживать которую у него уже не было сил и которая чем дальше, тем больше грозила смять и раздавить его.
А у Сергея опять зашумело в голове от проносившихся там вихрем мыслей, одна причудливее, несуразнее и нелепее другой. От начавшегося головокружения он, чтобы удержаться на ногах, снова ухватился за верхнюю раму ограды и, почти не помня себя, бродя вокруг недоумевающим, одурелым взглядом, едва не возопил:
– Но это ж бред какой-то! Как такое возможно? Этого не может быть! Этого просто не может быть…
Его охрипший, задыхающийся голос пресёкся, и он умолк, по-прежнему водя кругом блуждающим, отупелым взором, тяжело, прерывисто дыша и дрожа от нервного возбуждения.
Олег же, по-видимому давно уже примирившийся и свыкшийся с тем, что так поразило и потрясло его товарища, лишь пожал плечами и скривил лицо в мятой, бесцветной гримасе, выражавшей лишь безмерную усталость, безразличие, пренебрежение ко всему на свете.
И это его не совсем обычное в данных обстоятельствах спокойствие, граничившее с совершенной апатией, объяснявшееся, быть может, крайним опьянением, но, вероятнее всего, не только и не столько им, так подействовало на Сергея, что он тоже стал, хотя бы внешне, понемногу успокаиваться, – насколько это вообще было возможно для него сейчас. И, вновь обретя способность изъясняться связно и чётко, спросил о том, о чём уже начал догадываться сам:
– Это о тебе она рассказывала? Она была твоей девушкой?
Олег, опять-таки не сразу, будто подумав немного, прежде чем ответить, утвердительно боднул головой.
– Была.
– И всё, что она рассказала, – правда? – снова спросил Андрей, как если бы Олег мог знать содержание разговора, которого он не слышал.
Но, очевидно, у Олега не было ни малейших сомнений относительного того, о чём могла поведать своему случайному собеседнику его бывшая возлюбленная, так как он, уже без всяких пауз, вновь слегка тряхнув головой, удостоверил: